Немеркнущий

– Не хочу оказывать услугу тем психам, которые держат вас на поводке.

Сейчас я была даже рада тому, что нас разделяет металлическая решетка.

– Они не психи, зазнавшийся придурок, – прорычала Вайда.

– Я зазнавшийся? – переспросил Толстяк. – Ты вообще в курсе, что это слово значит?

– Ты кусок горящего…

– Итак, – повысив голос, перебил всех Джуд. – Ру, откуда вы с Толстяком друг друга знаете?

– С Чарльзом, – скрежетнул зубами Толстяк. – Меня зовут Чарльз.

– Типа, так звучит лучше? – усмехнулась Вайда.

Толстяк притормозил на красном светофоре и повернулся посмотреть на меня, за стеклами его очков полыхал огонь.

– Ага, – кивнула я. – Она всегда такая.

Повисшее между нами напряжение, заполнившее машину, еще больше усилилось. Хватило бы слова или неверного движения, чтобы ситуация взорвалась. Джуд забарабанил пальцами по подлокотнику.

– Завязывай с этим дерьмом, тупица, пока я их тебе не поотрывала, – заявила Вайда.

– Тупица?! – выпалил мальчишка, от возмущения его голос подскочил на целую октаву. – Не советую тебе быть такой злюкой.

Я прижала руку ко лбу:

– И это тебя так расстроило? Это слово? Да она несколько месяцев обзывала тебя Джудит.

Толстяк рассмеялся, но, увидев мой взгляд, притворился, что закашлялся.

– Ну да, отлично, – надулся Джуд, подтягивая костлявые колени к груди. – Наверное, я просто не вижу ничего оскорбительного в том, чтобы меня называли как девчонку. Вы обе вполне ничего, когда не пытаетесь откусить мне голову и не ведете себя так, словно мне пять лет.

– Вместо того, чтобы что? – уточнил Толстяк, включая сигнал поворота, чтобы вывернуть на шоссе. – Обращаться с тобой как с десятилетним?

– Эй, – предостерегла я парня. – Ничего подобного. Ему почти пятнадцать.

– Ру, – начал Джуд, его глаза сияли, – спасибо тебе.

– Когда я впервые тебя встретила, ты и сам был таким нескладным, – продолжила я, тыкая Толстяка в плечо, – а тебе было восемнадцать.

– Ладно, проехали, – проворчал Джуд.

– Это ты была нескладной, – поправил меня Толстяк, – Ли – безрассудным, Зу – милой, а я – мудрым.

Сзади заколотили по решетке. За нею маячило лицо Джуда, его темно-карие глаза метались между нами из-за металлического экрана.

– Было бы мило, – проговорил он, – если бы мы понимали, о чем вы, ребята, толкуете. Типа, что это за Зу такая?

Взгляд Толстяка встретился с моим.

– Скажи правду: сколько ты им рассказала?

– Если правду, то нисколько, – вмешалась Вайда. – И, если решите и дальше ничего не говорить, точно пожалеете.

На этот раз я закатила глаза:

– Конечно. Как скажешь.

Я почувствовала знакомое теплое покалывание в центре груди и едва успела ахнуть, как невидимая рука толкнула меня вперед, прикладывая лбом о приборную панель – да так сильно, что голова моя наполнилась гулом. Толстяк резко ударил по тормозам, и ремень безопасности, как ему и положено, врезался мне в грудь. Меня отбросило обратно на сиденье, перед глазами заплясала радуга.

– Ох, дьявол, нет! – проревел Толстяк, хлопая по рулю. – Прекращай давай! Мы не используем наши способности друг на друге, черт возьми! Веди себя прилично!

– Расслабься, бабуля, – бросила Вайда. – А то инсульт заработаешь.

– Да кто ты… – зарычал было Толстяк, но осекся.

Джуд позади нас издал нервный смешок, а я только прижала руку к ноющим вискам. Вайда выразилась грубо, но попала в точку.

– Зу была нашей подругой, – вздохнула я. – Какое-то время мы путешествовали вместе.

– Я думал, тебя Кейт освободила, – заметил Джуд. – Вы что, ребята, разделились или типа того? Кажется, просто болтаться, где попало, было опасно.

– Все было не так, – возразил Толстяк. – Когда мы трое сбежали из лагеря…

С таким же успехом он мог заявить, что он волшебник. Даже Вайда заинтересованно подалась вперед.

– Ты?.. – начала она. – Ты сбежал из лагеря?

– Спланировал все Лиам, – процедил Толстяк. – Но да. Я сбежал.

– Этот пацан что, типа, эксперт по побегам? – пробормотала Вайда. – Офигеть.

Глаза Джуда вспыхнули любопытством:

– И как это было? У тебя была своя собственная комната, как маленькая камера? Тебя заставляли заниматься тяжелыми работами? Я слышал, что…

Дети из Лиги имели лишь смутное представление о лагерях. Хотя некоторые из нас по собственному опыту знали о том, как там живется, повинуясь негласному правилу, мы это не обсуждали. Все знали правду, но их правда отличалась от нашей. Они слышали о сортировке, камерах, тестировании, но в основном пересказывали слухи, не имевшие отношения к реальности. Эти дети никогда не стояли часами на конвейере. Они не знали, что страх имеет форму маленького черного объектива-глаза, который следит за тобой везде и всегда.

Моя грудь сжалась от усилия промолчать и дальше. Пальцы вцепились в серебристый ремень безопасности, натягивая его с такой силой, что я едва не задушила сама себя.

– Ты разве ничего не помнишь? – поинтересовался Джуд. – Или ты пробыл там всего ничего и поэтому не хочешь об этом говорить – потому что нечего сказать?

– Закрой-ка лучше рот, – посоветовал Толстяк.

– Да брось, – заныл Джуд. – Если бы она хоть чем-то с нами поделилась…