Немец

— Ральф, как говорила моя учительница английского языка Галина Аркадьевна… или не Галина Аркадьевна… Забыл. Но это еще в школе было. О чем это я говорю?

— Your teacher. Your English teacher at school, she would always say something…

— Да, она говорила, эта учительница, что надо начинать с самого начала. Так и говорила: begin from the beginning. Английский она знала очень плохо.

— Как же она преподавала в школе?

— Так вот и преподавала, впрочем, не важно. Ральф, рассказывай.

— Если кратко, то я приехал в Москву…

— Погоди, давай еще закажем водки и… сок.

Из общего зала ресторана доносился мотив популярной баллады «Hasta Siempre Comandante», или «Команданте навсегда», про Эрнесто Че Гевару. В Москве песня звучала поначалу как-то экзотично, но ее красивая мелодия постепенно завораживала любого — прослушивание вызывало привыкание. Под «Че Гевару» с удовольствием напивались и отдыхающие бизнесмены, и рантье, и пресловутая «тусовка», и даже враги кубинской революции — американские империалисты, живущие и работающие в столице России.

— Итак, — Антон поднял рюмку, жестом приглашая Ральфа присоединиться, — ты приехал в Москву…

— Я приехал в Москву, чтобы отыскать могилу своего дяди.

Антон от неожиданности поставил рюмку на стол.

— Вот так дела… Как это?

— В общем, долгая история, но я попробую кратко. Выпьем?

— Выпьем. Только кратко уже не получится.

— Окей. Мой дядя воевал в России. Семья получила от него последнее письмо в 1943 году. Потом уже его дальнейшую судьбу восстанавливали по рассказам тех, кто вернулся. Дядя попал в плен, затем его отправили в Москву. Один из тех, кто был с ним, солдат, тоже родом из наших мест, слышал, что дядя некоторое время работал в Москве на стройке, пока его и всех, кто с ним работал, не казнили… У меня в тетради записано место, где была стройка… Сейчас, минуту.

Ральф достал из кармана пиджака небольшой блокнот, пролистал и, найдя нужную страницу, медленно прочел:

— Ленинский проспект.

— Похоже на правду. Здесь, напротив городской больницы номер 5 есть несколько домов, которые точно строили пленные немцы, — рассказ Ральфа не на шутку заинтересовал Антона, ставшего впечатлительным под влиянием водки. — Очень близко от Донского монастыря.

— В том-то и дело, что по многим свидетельствам большую группу пленных, работавших там, однажды отвели в монастырь и расстреляли. Ну, по крайней мере, расстрелять могли в другом месте, а похоронили в общей могиле в монастрые. Даже есть ориентиры — деревья, горельефы… Я нашел их все…

— Ральф, я никогда не слышал, ни от одного человека… и нигде не читал, что в Донском расстреливали и хоронили немцев. Это по сути такая сенсация, что у нас про нее, особенно во время перестройки и гласности, написали бы все газеты. Да еще и очевидцы с исполнителями отыскались бы. Честное слово, мне не верится, что это правда… Так, теперь понятно, что ты искал в монастыре. А мне про горельефы заливал…

— Антон, ты должен меня понять. Я же не мог тебе сразу сообщить про дядю.

— Да я понимаю. Водочки?

— Мне, наверное, хватит уже…

— Начинается. Ну уж нет, теперь придется пить по-любому, — произнес Антон по-русски.

— Что?

— Я говорю, надо бы выпить знаешь за что? Давай просто выпьем за людей. За русских, за немцев… За людей, которые ведут себя по-человечески. Которые друг с другом не воюют, не убивают друг друга. Короче, за мир.

— Давай, за мир.

Они выпили, помолчали.

— Послушай меня, — прервал молчание Антон, — это все, конечно, очень интересно, и я помог бы тебе, но!.. Я не верю, что там, в монастыре, что-то есть. Боюсь, следов твоего дяди мы не отыщем.

— Не знаю, может, ты не поймешь меня, но когда я вечером приехал туда… Даже не знаю, как точно тебе сказать… Я что-то почувствовал. Скажи, вот тебе не кажется странным, что такая огромная площадь на территории монастыря вообще не используется?

— Честно сказать?

— Разумеется.

— Не кажется. Это тебе не Германия, где вы считаете, что орднунг убер алес — порядок превыше всего. У нас большая часть страны — пустырь. Думаю, у монастырских просто руки до этой территории не дошли. У нас, видишь ли, принято все откладывать на завтра.

— Антон, давай тогда завтра поедем вместе и посмотрим. Лучше днем, когда много людей, чтобы внимание не привлекать.

— Завтра? — Антон покосился на бутылку водки. — Ну, давай, хотя…

— Завтра ты сам еще раз посмотришь на это место и поймешь, там что-то не чисто. Тем более… тем более, есть еще кое-что, о чем я тебе не рассказал.

Глава девятая

Вейкершталь и Хартман вошли в лазарет. Майор Заукер отвлекал часовых. Это было несложно. Они охотно вступили в разговор с майором, пытаясь выудить у него информацию о том, что на самом деле происходит на фронте. Но беседе не суждено было затянуться: через минуту после того, как подручные Заукера вошли в дом, оттуда выбежал солдат, одетый, похоже, в трофейные русские ватные штаны и телогрейку.

Заметив майора, он поприветствовал его, как полагается, и, обращаясь к солдатам, отчеканил громко и очень строго:

— Кто-то взял мою форму. На стуле лежала моя форма. Кто-то выходил отсюда в форме?