Немец

— Да вот… — Антон поставил у столика свой вместительный коричневый портфель и начал проверять его многочисленные отделения. — Пропала записная книжка. Я утром тебе звонил и точно знаю, что оставил ее на столе. Хотя, конечно, бывает, что отключаются какие-то участки памяти, но…

— Поищи как следует. Может она не в портфеле, а в чемодане?

— Ума не приложу, куда она делась?

— Найдешь. В этой гостинице не воруют. Да и кому нужна обычная телефонная книжка?

— Все правильно, но ее нет нигде. Я всю комнату обыскал, даже в ванной смотрел. Да что там, в ванной, в мини-баре проверил! Но я точно помню, она лежала на столе, когда я тебе звонил, потому что только там записан твой номер. Ладно, сейчас пойду, посмотрю еще раз. Если книжка не найдется, то либо я сошел с ума на почве пьянства, либо у меня в номере был посторонний.

Через полчаса Антон выписался из отеля. В прозрачном лифте, где с помощью фотографий Собора Василия Блаженного, сделанных с близкого расстояния, рекламировался сетевой партнер — «Балчуг Кемпински» в Москве, друзья спустились вниз и прошли коридором к парковке.

«Пятерка» Ральфа неслась по автобану в направлении Мюнхена. Покосившись на спидометр, Антон спросил:

— А что, правда, у вас нет ограничения скорости?

— Есть, конечно. Смотри, вон, впереди.

Ральф показал на табло, висящее над дорогой. Оно было похоже на те, что установлены на МКАД, только ярче. На табло светилась цифра «120».

— Нарушаешь, значит?

— Все нарушают. Мы же в потоке идем.

— Странно, а я думал, немцы — очень дисциплинированный, законопослушный народ, живущий исключительно по правилам…

— То есть, прямолинейный такой народ, тупой, да?

— Да ладно, я серьезно. У тебя 200 километров в час на спидометре! Ты не подумай, мне нравится. Круто. Тем более, для твоего «БМВ» — это всего лишь разминка. Но если полиция?

— Полиция не любит, когда так. Если несколько раз попадешься, отнимут лицензию.

— Ясно. Выходит, немцы — народ нормальный. Я тебя понял.

Ральф рассмеялся.

— На самом деле надо знать меру во всем. По городу я не стану лететь с огромной скоростью, потому что там люди могут дорогу переходить.

— Это другое дело. У нас, к примеру, много идиотов, которые по переулкам ездят так же быстро, как ты по трассе. В этом, наверное, и разница… Приехали, кстати.

«Пятерка» уперлась в пробку.

— Антон, как у тебя дела на работе? Как твой консалтинговый бизнес?

— С трудом. Конкуренция. В Москве работы почти нет. Мотаемся между Кировом и Одессой в основном. Там клиенты у нас с партнером. А у тебя?

— Очень хорошо.

— У вас «на Западе» на все всегда один ответ, а на самом деле, наверное, без проблем-то не обходится. Ну, ладно, если все хорошо, я рад. Все-таки не выходит из головы моя записная книжка. Может ее действительно украли?

— Антон, я не могу взять в толк, кому понадобилась твоя записная книжка.

— Да я тоже не понимаю. С другой стороны, она у меня закрывается на кнопочку, похожа на кошелек для документов. В таких кошельках иногда хранят деньги. Предположим, вор просто взял первое, что попалось под руку. Бумажник я всегда ношу с собой.

— Все равно, было бы очень странно, если бы твоя догадка подтвердилась.

— Точно. Я понимаю, если бы в книжке были коды банковских ячеек, да еще про это кто-нибудь узнал или, скажем, секретная карта «острова сокровищ». А там кроме телефонов и адресов, а также всяких чертиков, которые я рисую на переговорах, нет ничего.

Ральф припарковал автомобиль неподалеку от Мариенплатц. В сторону прославленной на весь мир площади в центре Мюнхена текла пестрая людская река. Многочисленные источники музыкального фона лениво соревновались между собой. Работал знаменитый воскресный «колхозный» рынок, где щедро давали пробовать ветчину, баварский сыр обазда, наливали вино, продавали свежайшие мюнхенские колбаски, разных размеров и модификаций, и все это под музыку местного коллектива, который исполнял демократичный «микс» из национальных мелодий и хитов Стинга.

Они постояли немного на Мариенплатц, потом обошли ратушу по улице справа, мимо магазина «Далмаер», свернули в переулок, и уже через пять минут были на площади перед рестораном «Хофброй». Здесь, внутри, пожалуй, самой знаменитой пивной в мире, царили непрестанный гул, веселый звон посуды и кружек и ненавязчивый аромат свежесваренного пива. Румяные, словно распаренные, немки, каким-то немыслимым способом нанизав на руки по восемь литровых кружек пива, словно лебеди парили по залу. Тут же, между длинными деревянными столами и скамейками, с улыбками добрых фей порхали колоритные баварские барышни, предлагая посетителям огромные теплые подсоленные претцели, разложенные в больших, украшенных цветами корзинах.

В центре зала на первом этаже играл оркестр. Марши сменяли друг друга, а сидящие за столами немцы дружно подхватывали звучащий через песню «айн прозит» — универсальный припев, служащий сигналом к прикладыванию к кружке фирменного пива хофброй.

Ральф и Антон, наконец, обнаружили свободный стол. Как и другие столы, этот был испещрен надписями, вырезанными предыдущими посетителями.