Немезида (ЛП)

— Она настаивала, что вы отправили ее в Лицей. Я вызвал для нее колесницу, Ваше Величество, — он беспокойно заламывает руки. — Мне жаль, Ваше Величество. Она сказала, что разбудит вас и скажет, что я не выполняю ваши приказы. Я бы никогда…, - Тарик позволяет ему лепетать о его преданности, что оказывается вполне правдивым. Этому охраннику и в голову не придет ослушаться своего короля.

Он закрывает глаза, чтобы сдержать раздражение в голосе. Этот охранник — как его зовут, Гунер? — в конце концов, просто жертва. Жертва умного маленького сфинкса, который, по-видимому, очень хорош во лжи.

— Она говорила, зачем я послал ее в Лицей? — как абсурдно звучит этот вопрос. Если он хотел скрыть тот факт, что Сепора проявила непокорность по отношению к нему, он сделал своё дело не особо хорошо.

— Думаю, ей был нужен Лингот.

— Я — Лингот, Гунер.

— Да, Ваше Величество. И очень хороший, в этом я уверен, Ваше Величество. Я просто подумал, что задание, которое ей назначили, слишком обыденное для вас, Ваше Величество, и поэтому…

Тарик отмахивается от него.

— Ладно, Гунер. Всё в порядке.

А что тут еще можно сказать? Мужчина действовал так, потому что действительно верил, что это приказ короля. Если бы Рашиди был здесь, он бы немедленно упал в обморок. О чем я думал, принимая на работу такую избалованную смутьянку, как Сепора, в качестве помощника для своего близкого друга? Что это говорит о моём здравомыслии? Отец, конечно, лишил бы его титула короля Сокола, если бы стал этому свидетелем.

Он задается вопросом, как госпожа Сепора справилась с Линготом, которого наняла для своей глупой авантюры. Конечно, Лингот услышал бы ложь в ее тоне, как бы гладко она не преподнесла ее. Он знает, что существуют способы сжульничать в разговоре с Линготом. Но обучение в Лицее научило его распознавать такой обман; может Сепора выбрала одного из учеников, которые еще не могут признать обман?

Гордость пирамид, и что она задумала?

Тарику хочется закрыть лицо руками, но делать это в присутствии всего двора в лучшем случае неприемлемо. Если уже на то пошло, он должен прятать лицо из-за увеличившегося числа случаев чумы, о чем сообщили ему на суде. И дворяне, и женщины смотрят на него косо, словно он знает лечение, но скрывает его от них. Было ужасно трудно успокоить высший класс. Их дети, слуги, супруги — они все страдают чумой. Они хотят знать, что против неё предпринимает король. А он только и может, что сказать: «Все, что в моей власти», и уверять, что Целители неустанно работают над поиском лечения.

А теперь это. Этот спектакль Сепоры при дворе, или вернее, не при дворе.

В целом, вина за происходящее лежит на нем, он знает, и должен это исправить. Если бы он только послушал Рашиди и отправил Сепору обратно в гарем, где, возможно, удвоил бы охрану и держал ее под замком. Если бы он думал в тот день головой, а не глазами. Если бы у нее не было таких проницательных серебряных глаз и очаровательного темперамента.

Очаровательного? Дурак! О, как он накажет ее за это. Ему нужно будет хорошо подумать о наказании, достойном такого проступка…

— Ваше Величество, это — возничий, которого я послал с ней, — говорит Гунер, указывая в дальний конец тронного зала на человека, направляющегося к ним.

— Простите, что мешаю, Ваше Величество, — говорит, задыхаясь мужчина. — Но барышня Сепора спрыгнула с моста Хэлф Бридж.

27. СЕПОРА

Я поднимаюсь по склону, совсем немного, только чтобы расположиться возле берега реки. Саен следует за мной и садится рядом в грязь.

— Он говорит, что здесь достаточно далеко, — сообщает она о нашем спутнике Парани. Он хотел отойти подальше от толпы зрителей — как людей, так и Парани — чтобы мы могли поговорить наедине. Я благодарна, что он вообще готов разговаривать со мной. Я вызвала настоящее волнение среди его народа и некоторые из них явно не одобряют этого. Саен сказала, что подслушала, как один из них сказал, что этот Парани — имя которого она определила как Сэд — слишком сумасшедший, потому что общается с нами.

Сэд остаётся в воде на расстоянии нескольких вытянутых рук. Он не спускает глаз с Саен, изучая ее, явно заинтересовавшись ее способностью переводить. Он открывает рот и издаёт ряд воющих звуков, которые издалека можно принять за беспокойное блеяние козы. Она кивает ему, затем поворачивается ко мне.

— Он хочет знать, чего мы хотим.

— Скажите ему, что нам нужен нефарит. Мы хотели бы получить разрешение Парани, добывать его из реки.

Воющие звуки, которыми она отвечает, звучат через нос и без плавности, и ее голос обрывается, когда она заканчивает. Она морщится.

— Боюсь, я не очень хороша в этом, — говорит она.

— Вы хорошо справляетесь, — подбадриваю я. — И я благодарна вам за усилия.

Сэд снова говорит, одновременно жестикулируя руками.

— Он говорит, что мы требуем слишком многого, хотя издевались над ними, сколько они себя помнят.