Немезида (ЛП)

К тому моменту, когда мы добираемся до самой высокой пирамиды, на нас опускается ночь, и солнце исчезает за горизонтом, словно погружается в реку Нефари. По дороге ко входу в огромное строение я непроизвольно протягиваю руку и касаюсь стены из спектория, которая светится пурпурным в свете бледно-лилового вечера. Я никогда прежде не видела ничего столь огромного, построенного из спектория; неудивительно, что отец заставлял меня усердно работать день и ночь. Пирамида должна была быть построена за короткий период; то, как она все еще пылает пурпуром, означает, что спекторий был создан всего несколько месяцев назад.

— У вас здесь достаточно спектория, чтобы вылечить всю Теорию, — довольно раздраженно говорю я Тарику. — Зачем хранить памятники мертвым, когда живым спекторий нужен больше?

Он подносит факел ближе к моему лицу. Я делаю шаг назад, но не потому, что боюсь, что он обожжет меня огнём, а потому что боюсь, что меня обожжет его близость. Каждый раз, когда он касается меня, я чувствую себя так, словно таю на месте. Когда он кладет руку мне на спину, чтобы направить в нужную сторону. Когда хватает за руку, чтобы подчеркнуть свои слова. Когда наши руки касаются в ограниченном пространстве базара. Клянусь Серубелем, я столько не краснела за всю свою жизнь.

Кажется, он испытывает небольшое удовлетворение из того факта, что я отступаю.

— Это не просто памятники мертвым, — говорит он, веселясь. — Это место, где мы храним их тела. И пирамиды служат еще большей цели, — он поворачивается и показывает в сторону базара. — Видишь ли, люди Аньяра хотят снова увидеть своих близких. Наши Целители трудятся в поисках лекарства от смерти. Пирамиды из спектория защищают тела от влияния пустыни, как никакой другой элемент. Наши инженеры обнаружили, что строения из спектория в его чистой форме обладают сохраняющими свойствами. Это на самом деле захватывающе, но очень скучно, если не понимаешь сути таких вещей.

Я не уверена, стоит ли мне обижаться на такое заявление. Теорианцы, в конце концов, считают, что они единственные среди пяти королевств, кто размышляет над «сутью вещей». Тем не менее, мне любопытно.

— И что же это для вас? Захватывающая работа или скука?

Он пожимает плечами.

— Всё зависит от того, что это.

Он устанавливает факел возле стены, выкопав под него ямку, чтобы факел стоял прямо, а позже его снова можно было взять. Я следую за ним по длинному светящемуся пурпуровым светом коридору. Кажется, что мы оба сливаемся со стенами и мне приходится сосредотачиваться на мускулистом силуэте впереди, чтобы не потерять его из виду. Он протягивает руку и ведет ею вдоль стены, словно мы находимся в темноте, а на ярком свете.

— Что вы ищете? — спрашиваю я.

— Где-то здесь должен быть маленький рычаг. Ага, — его рука исчезает в стене, а когда снова появляется, стена возле меня начинает скользить направо. Отвратительный звук трения камня о камень наполняет воздух, и даже в насыщенном свете я вижу, как Тарик мне усмехается. — В Серубеле нет ничего подобного?

Я поднимаю бровь.

— Конечно, нет. Мы благоразумны. Мы хороним наших мертвецов и готово.

Он фыркает.

— В нашем обществе есть множество вещей, о которых вы не знаете, и боюсь, что, когда узнаете о них, вам придется найти другое применение вашему милому маленькому носику, кроме как всё время его морщить.

— Так просветите меня, Ваше Величество Тарик.

Он смеётся.

— Я весь день пытаюсь заставить вас называть меня Тарик, и все время, когда вы это делаете, вам удается меня дразнить. Не плохо, — он протягивает мне руку, но я не хочу её брать. Должно быть он это замечает, потому что указывает головой наверх. — Нам нужно будет долго подниматься по лестницам и последнее, что я хочу, чтобы вы упали. Возьмите мою руку для страховки. Прошу вас.

— Куда мы идем? — я не могу представить, что где-то есть ещё больше ступенек, чем в Лицее. На самом деле, до дефицита спектория, теорианцы работали над созданием приводимых в движение спекторием передвижных ящиков, которые могли доставить их на любой этаж.

— Я собираюсь показать вам, — говорит он, делая первый шаг по узкой лестнице, — самый захватывающий вид на Аньяр. Итак, если бы вы могли придержать свои вопросы до тех пор, пока мы не доберемся до верха…

Я хватаю его за руку и начинаю подниматься, игнорируя тепло, которое струиться по моей руке. Его смех сопровождает нас, пока мы поднимаемся всё выше и выше, и выше. Даже восхождения по лестницам и веревочным мостам дома, не могли подготовить меня к такому крутому подъему. Мои бедра и икры горят, и в этот раз это не имеет никакого отношения к королю Соколу.

— Вы правы, — ворчливо говорю я. — Это действительно захватывает дух.

— Ничего стоящего нельзя достигнуть легким путём, барышня Сепора, — говорит он, хотя заметно, что он тоже немного запыхался.

— Точно подмечено, Ваше Величество.