Немного не в себе

— Карлос, ты и сам был классным игроком, — ответила Присцилла, улыбаясь своим воспоминаниям. — Жаль, что ты, похоже, утратил свой стиль общения. — Она окинула взглядом его фигуру. — Грубая сила — это печальный признак упадка.

Он разразился невеселым смехом.

— При твоей любви к разнообразию немного грубости не помешает, — сказал он, сверкнув глазами, и стянул с себя рубашку. — Это только придаст нашим отношениям оттенок новизны.

— Но мне не нужна новизна, — искренне призналась Присцилла. — Я всегда считала наши отношения на редкость гармоничными.

— Потому и ушла, чтобы не испортить их, — с сарказмом парировал Карлос.

Они были испорчены еще до моего ухода, — подумала Присцилла.

— Мне предсказали грядущее несчастье, — тихо сказала Присцилла, вспоминая, какой наивной была и ничего не видела, пока ее не ткнули носом. — Я ушла, чтобы оно не пало на мою голову.

— Какое еще предсказание? — презрительно усмехнулся Карлос, всем видом выражая недоверие к любым ее объяснениям.

— О твоей настоящей жизни в Каракасе.

Присцилла пристально следила, не вызовут ли ее слова у Карлоса чувства вины за то, что он скрывал от нее. Но не дождалась. На его лице читалось одно лишь желание, такое жгучее, что она внутренне содрогнулась.

— Понимаю, — манерно растягивая слова, произнес Карлос, — Романтическая идиллия на Ориноко закончилась. В Каракасе меня ждала куча дел, и ты там не получала моего обычного внимания. Можешь быть уверена, сегодня ночью я верну тебе должок, детка.

И принялся расстегивать брюки.

Присцилла была разочарована, более того — оскорблена тем, что ее низвели до положения сексуального объекта. Хотя, может, он всегда к ней так относился.

Желая уязвить его так же, как он уязвил ее, Присцилла воскликнула:

— Эй, Карлос, твоим теперешним женщинам, должно быть, не хватает остроты, раз тебе понадобилась я, чтобы разнообразить меню!

Удар пришелся в цель. Карлос разозлился, губы поджались, образовав жесткую линию, полыхающий гневом взгляд не сулил ей пощады этой ночью.

— Воображаешь, что ты особенная? — Он разделся и теперь стоял перед ней абсолютно обнаженный — властный и агрессивный, с мстительной ухмылкой глядя на нее сверху вниз. — Впрочем, ты такая и есть. Роскошный эротический десерт! Есть где разгуляться и попировать.

А утром выплюнуть, мысленно докончила Присцилла. Внутри у нее вдруг образовалась пустота. Похоже, в этой игре все карты черные, одни пики и трефы. Ни тебе сердечек, ни бриллиантов. Но даже при таком раскладе нельзя отказываться от надежды на победу. Ни за что нельзя!

— Рискнешь? — небрежно обронила она. — Человеку свойственно привыкать к роскошным эротическим десертам.

Карлос засмеялся. Внезапно лицо его просветлело и приобрело то выражение, которое она так хорошо знала и любила. Сердце Присциллы радостно дрогнуло. А тело ожило, готовое принять его, когда Карлос лег рядом и склонился над ней. Он собрал с ее груди волосы и разложил их веером вокруг головы. Черные глаза горели нетерпением.

— Десерт нужно соответственно оформить, чтобы он был готов к употреблению, — пробормотал он, соблазнительно касаясь ее губ. — Сегодня я собираюсь насладиться им в полной мере.

Готов к употреблению — эхом отозвалось в голове Присциллы. А секундой позже Карлос уже завладел ее ртом и они слились в долгом жадном поцелуе, который разбудил ее голод, голод, от которого она страдала в течение двух лет, тоскливых и пустых.

Если бы она осталась тогда, может быть, Карлос пренебрег бы традицией, чтобы сохранить ее.

Неразумная, безмерная гордыня! Если бы тогда они поговорили откровенно, насколько сейчас все было бы проще и яснее. А вдруг судьба дает им еще один шанс?

Присцилла с наслаждением зарылась пальцами в его волосы, и ее переполнило сладостное чувство обладания. Этот мужчина должен принадлежать ей. Только ей! Другого такого нет на свете.

Внезапно схватив за запястья, Карлос поднял ее руки и прижал их у нее за головой к постели.

— Это моя ночь, Присцилла! Играть будем по моим правилам.

Он склонился, мимолетно коснулся ее губ, провел языком по шее и припал ртом к жилке, бьющейся у ключицы. Затем чуть помедлил. От его прикосновений сердце Присциллы бешено забилось, дыхание прервалось. Удовлетворенный Карлос двинулся ниже, к упругим холмикам грудей с торчащими вверх сосками. Их он подверг мучительно-сладостной пытке — дразнил языком, сосал, покусывал. Карлос умело растягивал удовольствие, вознося Присциллу на гребень наслаждения, пока у нее не вырвалась полумольба-полутребование:

— Карлос… пожалуйста…

Он отреагировал быстро, так быстро, что Присцилла не успела понять его намерения. Перевернув лицом вниз и раздвинув ей ноги коленями, Карлос обхватил ее одной рукой за живот и передвинул назад так, что бедра ее скользнули по его бедрам. Присцилла почувствовала, как он входит в нее резко и глубоко…