Немного плохие

Соседи высунулись из окон. Их напугал – рассмешил? – Ромка. Автомат работал далеко, но эхом треск долетал до их высотки, минуя по пути, возможно, полгорода. Пацан готов был рвануть в сторону раздающихся очередей. Взрослые переполошились, загнали Ромку в квартиру. Мама его воспитывала одна, пропадала на работе, мальчишка развлекал себя сам.

С тех пор Лера точно знает, что не спутает автоматную пальбу с другими резкими звуками, щелчками, громом. Стрельба из автомата звучит уникально страшно. Страшней, должно быть, от разрывов миномётного огня, воздушной бомбардировки, прохода танков. Война не просто ужас, это смертельный ужас. До сих пор, если видит эпизоды со стрельбой в кино, задается вопросом: как переносят свинцовый грохот актеры? Реальная автоматная очередь звучит зычно, громко, пугающе. Почему мальчишкам и мужчинам во все времена и повсеместно нравится шум перестрелки?

На следующее утро возле медресе ничто не свидетельствовало о разыгравшейся сутки назад трагедии. Кроме огромного пятна мокрого асфальта на месте гибели шахидки. Асфальт нигде не покорежен. Кровь вчера впиталась в асфальт. Сегодня её тщательно отмыли. Кто? Кто убирается после подобных акций? Коммунальщики? Служители медресе? Милиция? Пятно высохнет. Спешащий по делам народ, место бойкое, людное, повалит из метро, наземного транспорта, затопчет зловещее место.

Неприятно было ступать по мокрому пятну. Лера аккуратно его обошла. Обычно шла напролом, времени по утрам хронически в обрез. Вошла в троллейбус, шустро заняла свободное сиденье, пусть спиной к водителю, зато не стоя, ехать предстояло далеко. Троллейбус урчал, собираясь дернуться, когда на заднюю площадку запрыгнули три милиционера. Пассажиры отпрянули от сержантов, скучковались в середине салона. Милиционеры рассмеялись. В те дни совершались нападения на тех, кто в погонах. Находиться рядом с силовиками горожане считали потенциально опасным. К милиционерам на задней площадке никто не присоединился, хотя это оживленный маршрут, пассажиров в троллейбус набилось изрядно.

Население сразу отметит данное обстоятельство, и не будет сравнивать самоподрывы на рынке с терактами «черных вдов» Кавказа. Возможно, тем женщинам было за что мстить. Мстить безоружным гражданским и детям, по меньшей мере, нелогично. Не они затеяли войну.

Как только появятся, Лера прочитает «Дневник смертницы. Хадижа», «Невесты Аллаха: лица и судьбы всех женщин-шахидок, взорвавшихся в России», «Невесту Аллаха», «Живых смертниц не бывает. Чеченская киншка». В них много о семейных трагедиях и коварных долларах. Немного о транквилизаторах и девичьем позоре. И ни слова о конечной цели, ради которой женщин посылали умирать. Книги описывают голый расчет мужиков в тени. «Общее» благо – мужская тема. Зачем нужно было использовать женщин?

«Хочу, говорю, жизнь отдать – задолжала родственникам», – признается в интервью СМИ Зарема Мужахоева, про которую «Киншка». Она сдалась властям, не сумев подорваться летом 2003 в Москве. Непосредственно никого не убила. Желание жить одержало вверх, не до конца зомбированной оказалась. После ареста дала предельно откровенное интервью: «Если русские могут наши села бомбить, почему они не могут всё в горах разбомбить, где эти сидят? Боевика же видно. Почему боевиков не зачищают, а мирных зачищают? У нас в марте была зачистка, незадолго перед тем, как я ушла. Соседи донесли, что у нас будто бывают боевики. Приехало семнадцать человек, всех поставили к стене, все ковры вынесли. Зачем?».

Полина Жеребцова в своём подростковом «Дневнике» вторит: «Ракета, которую бросили на рынок (когда меня ранило) прилетела с Каспия. Журналисты это «раскопали». Только через 5 дней российские военные признались в своем промахе. Целились в другое место – в здание «Биржи», но промазали. Попали на мирный рынок». Чуть далее: «Но у чеченцев таких огромных ракет нет. Говорят, тех, кто был вблизи ракеты, разорвало на кусочки, и теперь родные узнают их по частям вещей: пуговицам, заколкам и кусочкам одежды».

Членам незаконных вооруженных формирований на Кавказе – современные абреки? – дадут шанс, предложат амнистию за добровольную сдачу федеральным властям с оружием. Зарема получит двадцать лет заключения под стражу за сотрудничество со следствием. За двадцать лет в замкнутом пространстве озвереть можно. Через несколько лет она подаст прошение о помилование. Оно будет отклонено.