Немой набат. 2018-2020

Да, снизу! На местах случился резкий перелом настроений, становится ясно: эпоха отцветает. Недоумение от новых пенсионных и фискальных порядков переросло в неприятие федерального курса, которому шустрые журналисты присвоили лейбл «Люди – вторая нефть». Когда ударил этот фонтан, авторитет Путина, лелеющего льготами богатых, перестал обезболивать приступы житейской безнадёги. То, о чём продвинутый Синицын твердил год назад, вошло в круг всеобщего понимания, теперь это базарная тайна. Центр поглощён заурядным выживанием – что-то строит, тушит лесные пожары, спасает от наводнений, но стратегического видения, страстно чаемого народом «образа будущего», как не было, так и нет, – только в путинской оборонке чётко знают, чего хотят и могут. В остальном – сплошь утопия. Прежде её паковали в майский Указ – по нему, кстати, так и не отчитались, – а теперь в невнятные нацпроекты, пропагандировать которые поручено партии власти. С ума сойти! Георгий, в одиночестве сидевший на речном обрыве, оторопело пожал плечами. Кто же сварганил эту лажу, если «Единая Россия», по словам её председателя Медведева, всего лишь «набор сервисов»? Они там свихнулись, что ли?.. Выходит, нацпроекты – это новый шедевр «могучей кучки» либеральных гуру. Да, чистая лажа! По демографии к 2024 году «будет обеспечен» устойчивый прирост, а наука – на-у-ка! – даёт строгие расчёты: из-за объективной демографической ямы население убудет на полмиллиона. К чему же эта дурацкая трескотня нацпроекта? Уж сколько было посулов, но жизнь стала совсем постная, по опросам Левады, всё больше людей думают уже не о еде и одежде, но о жилье и лекарствах, что говорит о крахе надежд. Народ смеётся над бесконечными переобещаниями – уж сколько раз карабкались в пятую экономику мира! мыльная опера! – но знамо из истории: смех опаснее плача. Какой рывок, какой прорыв! В Севастополе на любом углу продают майки с медведевским креативом «Денег нет, но вы держитесь!». Символ дефицита доверия!

Севастополь! Вот пример того, как перемены пошли снизу. Вся Россия негласно равняется на тамошнее восстание региональной элиты. Сумели ребята без бузы, умелым предвыборным манёвром вынудить Кремль сменить губернатора, и похоже, новый губер готов перелицевать управляющий слой под местные особенности: на Руси что ни город, то норов.

О Севастополе Синицын вспоминал уже не первый раз. Только вчера прилетел из Москвы, где тоже говорили о севастопольском варианте. Прилетел с грузом информации, осмыслять которую сразу же и примчался сюда, в уединённый Понедельник.

Он смотался в столицу, чтобы взять взаймы чужого ума, – у Добычина, мужика в выборных делах тёртого. Среди бела дня они засели в престижной «Белуге», на втором этаже старого «Националя», с видом на Вечный огонь и на Кремль – напротив, через Манежку, исковерканную гранитной крышей подземных торговых рядов. Погасили по напёрстку рафинированной «Белуги», и Сева перешёл к делу.

– Наши домашние расклады я знаю. Но хочу услышать о них от тебя. Сопоставить.

– Нет, Сева, не экзаменуй. Мне от тебя нужен ответ на один-единственный вопрос: возможно ли, в принципе, высадить из кресла нынешнего губера, или всё глухо, хоть из кожи лезь. Скажи прямо и честно, без амортизаторов, без политических сновидений, без усыпительных гуслей.

Добычин, как всегда, тянул. Легонько постукивал литой ручкой ножа по столу, словно морзянку отбивал, пожамкал губами.

Потом сказал:

– Могу только подсказку дать. Позавчера меня вон там, – кивнул в сторону Кремля, – уже второй раз принуждали, чтобы я отговорил тебя от этой глупой, бессмысленной и, обрати внимание, неблагоразумной затеи. Думаю, не угомонятся, будут стращать дальше. Вот и соображай.

– Значит, опасаются. Это сигнал их тревоги.

– Для тебя это тоже сигнал тревоги. Пощады не жди. Всю мощь административного ресурса на тебя обрушат, вползелена примутся ощипывать, подписи нагло браковать – с подставами, на бизнес свору надзирателей спустят. У тебя как – чисто? На грудининский вариант не подсадят? Там публика безжалостная, рыть будут по-артезиански, до седьмого колена, наговоров, подложного компромата, проплаченной заказухи не чураются. Демократизаторы!

– По-крупному у меня кругом порядок. А на мелочных придирках и сыграть можно, мы эту тему обсасывали.

– Кто «мы»?

– Ты всех знаешь, чего перечислять. Пожалуй, только одно тебе не в подъём: кто кашу заварил, кто вертит это дело, кто гонит.

– Ну и кто?

– Остапчуки.

– Остапчуки? – Добычин не удивился, а изумился. —

Крепкий хохол, мощный, но зачем главврач сунулся в политику?

Нелады с губером? Поедом едят, что ли?

– Нет, Сева, тут другие резоны. Ты в своей «Единой России» поотстал от провинциальной жизни. У вас там в перевёрнутый бинокль смотрят, главное мелочью выглядит, в частности не вдаются. А ныне на местах много непоняток. Люди ждут облегчения жизни.

Спроста ли мы в Питере за уцеление России пили?

– Ну? В чём резоны-то?