Немой Онегин. Части 18 - 23

Итак, товарищи россияне, знаете ли вы, помните ли вы, что Онегин говорит Татьяне в финале великой русской оперы? В романе он, как выяснилось, молчит, ни гу-гу. А в опере?

ОНЕГИН

О, не гони! Меня ты любишь,

И не оставлю я тебя;

Ты жизнь свою напрасно сгубишь...

То воля Неба: ты моя!

Вся жизнь твоя была залогом

Соединения со мной,

И знай: тебе я послан Богом,

До гроба я хранитель твой!

Неважно, что на самом деле он собирается попользоваться насчёт клубнички (Гоголь), пока она хорошего качества, а вовсе не хранить её до гроба. Дело, повторим, не в эгоизме, не в коварстве, не в цинизме. У Пушкина он, извините, подлец, который хочет наставить рога другу. Допустим, влюблённый подлец, но ведь не кретин. Пушкинский вызывает негодование или симпатии — зависит от вас. Оперный — глуп до отвращения. Так сказать, идеальный идиот.

Помните, Татьяна ему написала:

Вся жизнь моя была залогом

Свиданья верного с тобой;

Я знаю, ты мне послан Богом,

До гроба ты хранитель мой...

«До гроба я хранитель твой» — оперный Женя поёт Тане слова, которые она когда-то написала ему. При этом намереваясь разрушить её личность, семью и церковный брак (святой в её глазах). Он поёт куски письма Татьяны, переделав «свиданье верное» на «соединение»; спасибо, не «совокупление».

Вся жизнь моя была залогом... — пишет влюблённая девственница своему божеству. «Вся жизнь твоя была залогом...» — поёт человек даме, которая уже 2-3 года замужем — то есть её супружеская постель, очевидно, тоже залог соединения с Онегиным. О чём думал либреттист? — да ни о чём; для него важны были ноты, такты, мажоры и миноры. Есть от чего в отчаянье прийти.

«Евгений Онегин» — это Пушкин во всём блеске ума и таланта. А в опере Пушкина просто нет. Совсем. Из всех напитков остался морковный кофе; и тому есть косвенное доказательство.

В романе сказано, что мосье Трике что-то забавное поёт в честь именинницы, но текст куплетов Пушкин писать не стал. Зато авторы либретто сочинили для мосье вот этот шедевр:

ТРИКЕ

Какой прекрасный этот день,

Когда в сей деревенский сень

Просыпался belle Tatiana!

И ми

приехали сюда —

Девиц, и дам, и господа —

Посмотреть, как расцветайт она!

Ви — роза, ви — роза, ви — роза, belle Tatiana!

Вообразите: именно этот расцветайт вызвал наибольший восторг на премьере. В целом оперу публика приняла прохладно (недоумевая, как и мы), а клоун Трике сорвал бурные аплодисменты. Что ж это за кулинария, если среди всех шашлыков, осетров и крабов с поросятами наибольшим успехом пользуется сосиска.

Пушкин вертелся в гробу, кричал, но композитор не слышал, хотя и не Бетховен.

Насчёт либретто у нас нашёлся неожиданный союзник. Гениальный русский писатель, безупречный стилист по поводу оперы ругается, как ломовой извозчик:

В «точном» английском переводе немыслимого итальянского либретто глупой оперы Чайковского «Евгений Онегин» («Евгений Онегин», лирические сцены в трёх действиях, 1878, либретто композитора

и Константина Шиловского, рифмоплёта), опубликованном в Нью-Йорке для оперного театра «Метрополитен» примерно в 1920 г., «сеньора Ларина» в первом акте сидит под деревом и «варит леденцы» (Ольга сидит на дереве, а Татьяна в обмороке); далее следует беспримерный по своему идиотизму текст: «

Онегин (Ленскому): «Теперь скажи мне, которая Татьяна?/...Её природе не свойственна безмятежность/ Классической Мадонны./ Лилово-красная, клянусь душой,/ Сияет, как глупая луна» (...нагло смотрит на Татьяну)... В наскоро сляпанной Чайковским опере «Евгений Онегин»...

Владимир Набоков

(переводчик и комментатор «Онегина»)

...В опере людей уносит гениальная музыка, а не слова и не сюжет. За музыку спасибо от почти всего человечества. Но шедевр русской поэзии, русской литературы убит. Так погибают гениальные песни Высоцкого в безупречных устах оперного певца — хоть бы и под симфонический оркестр.

Вы не забыли, что мы в цирке? Антр-р-ракт!

фото: Александр Минкин

Отель «OneginЪ» на улице Пушкина, которая ведет к площади Свободы через сквер Пушкина. Самый центр Тбилиси. Дальше — проспект Руставели.