Немоногамия (СИ)

Генрих хочет что-то сказать, но резко осекается, когда прямо к нам идёт Каминский вместе с ректором. Я одёргиваю юбку, встряхиваю волосы. Бороться с ускоренным сердцебиением даже не пытаюсь – это тщетно.

Ректор представляет профессору моего мужа. Не упоминает, что бывшего. Впрочем, сомневаюсь, что этот занятой человек вообще в курсе, что происходит в личной жизни обычной подчинённой — заведующей кафедры. Сплетни обходят его стороной.

Мужчины общаются между собой, а я почти всё время молчу, только поглядываю на время и жду звонка от водителя такси представительского класса. Мои движения рассеянные и нервозные. Сказывается дикая усталость и стресс.

Вслушаться в слова разговора удаётся лишь тогда, когда ректор упоминает моё имя, обращаясь к Яну:

— Прошу, не забирайте Майю Матвеевну себе, — произносит с улыбкой. – Таких инициативных молодых специалистов днём с огнём не сыщешь. И в декрет её отправлять не торопитесь.

Каминский внимательно выслушивает, стреляет в меня взглядом.

— Не обещаю, — спокойно отвечает.

Мобильный телефон тут же оживает, не дав мне возможности удивиться. Я снимаю трубку, отхожу в сторону. Помогаю водителю сориентироваться, где можно припарковать автомобиль, после чего возвращаюсь к Генриху и сообщаю, что его уже ждут.

Мы вместе с профессором выходим на улицу, болтая о сегодняшнем вечере и щедро одаривая друг друга комплиментами. Когда я волнуюсь, то мне хочется много говорить. Как сейчас, например.

— Доброй ночи, Майя, — произносит Штоль. – И спасибо за то, что терпели меня весь сегодняшний день. Я знаю, что доставляю много хлопот, но не могу отказать себе в том, чтобы даже в семьдесят восемь путешествовать и получать новый для себя опыт.

Я улыбаюсь, машу ему рукой. Захлопываю дверь автомобиля и медленно разворачиваюсь к ресторану.

Ещё на подходе замечаю у колон центрального входа – Яна. Он снял пиджак и, скорее всего, оставил его в помещении. Рукава белой рубашки закатаны до локтя. Они оттеняют смуглую кожу и показывают сильные жилистые руки.

— Отлично выступила, — произносит Каминский, когда я останавливаюсь в нескольких метрах от него.

В ресторане шумно, весело. Но я туда не тороплюсь.

— Ты – лучше. Я сбилась, когда увидела тебя, — качаю головой. — Запнулась, растерялась. Кажется, даже заикалась. Это самое ужасное выступление из всех, что у меня были…

Ян опускает руки в карманы брюк, внимательно выслушивает и не перебивает. Я же то и дело кручу в голове причину его появления. То злясь на то, что он снова ворвался в мою жизнь. То ликуя, что рядом, не в силах прямо сейчас разобраться в себе.

Одно я знаю точно – Каминскому всё это чуждо. Повышенное внимание, интерес. Он давно утверждал, что от него здесь всегда хотели только денег.

— Иди ко мне, — мягко перебивает мои возмущения.

От этой простой незамысловатой просьбы у меня болезненно тянет в грудной клетке. Первый порыв – сдаться и сделать, второй – сопротивляться до последнего. Потому что боязно, неизвестно. А вдруг не получится?

— Иди. Не бойся, — негромко просит Ян.

В глазах печёт, когда я делаю первые неуверенные шаги. Он — свои уже сегодня сделал.

И я обязана это понимать, потому что всегда читала его без лишних слов до того самого переломного момента, когда обида затмила всё хорошее, что было между нами.

Я подхожу вплотную, упираюсь ладонями в твёрдый живот, который даже через рубашку чувствуется горячим. На экскурсии я сменила неудобные каблуки на кеды, поэтому сейчас, рядом с мужем, кажусь совсем низкой и мелкой.

— Ты не представляешь сколько сплетен будет… — тихо шепчу, оглядываясь по сторонам. — Они и на конференции обсуждали. Наш развод, причины...

Каминский мягко целует меня в висок, затем приподнимает пальцами подбородок и задевает губами мои губы, вызывая внутри нежный трепет и ликование. Он приехал, потому что тянет. Потому что уверен, что ещё не поздно что-то исправить. Мой посыл он понял так как нужно — то есть буквально.

— Ну и похуй, — спокойно отвечает, поглаживая ладонями мою спину: – Устала, Май?

Я трогаю его тело через рубашку, мечтая телепортироваться куда подальше отсюда, чтобы получить большее, чем невинные объятия на веранде. И не отпускать потом никогда.

— Очень.

— Поедем домой?

Глаза сильнее щиплет, горло сжимается. Я запрокидываю голову и коротко киваю, понятия не имея, куда и где теперь наш дом. Просто доверяя.

— Я так и не продал его, — грустно усмехнувшись, произносит Ян, словно читая мои мысли. – В самый последний момент отменил сделку и вернул задаток. Не жил там, но отпустить не смог.

— Как и меня, — произношу одновременно с брызнувшими из глаз слезами.

Ян слабо улыбается и нежно прижимается губами к щеке. Ведёт носом ниже, целует шею и оглаживает ладонями бёдра. Вместо сомнений и вопросов — сплошные ответы при том, что мы почти не разговаривали. Просто чувствовали друг друга.

— Как и тебя, — сразу же подтверждает.

Эпилог.

Четыре года спустя

***

Мадейра, Португалия