Немоногамия (СИ)

Жалкие попытки мужчин, которые стоят на крыльце и жаждут знакомства — напрочь игнорирую и сворачиваю за угол заведения, а там моё несчастное сердце дуреет, потому что я наконец-то замечаю Каминского.

— Завтра, ладно? — спрашивает он невидимого собеседника, разговаривая по телефону. — Да, отчёт отправят на почту рано-утром.

Ян стоит ко мне спиной. Курит, запрокинув голову к небу. Он выглядит раздражённым, что вполне объяснимо. После насыщенной недели Каминский приехал в клуб, чтобы как следует отдохнуть с друзьями и девушкой. Рабочие звонки его отвлекают.

— Со скидкой, конечно же, — снова отвечает.

Я делаю шаг навстречу, чувствуя как потеют ладони, а по позвоночнику катятся капельки пота.

Сдерживаю себя от спонтанного порыва подбежать и обнять мужа со спины.

Меня трясёт, что есть силы. Боже мой, ну подурили и хватит. Пожалуйста. Я тоже без него не хочу. Пробовала — не понравилось.

Когда расстояние между нами сокращается примерно до пяти метров — судорожно открываю пачку и достаю оттуда тонкую длинную сигарету. Зажимаю её между пальцев.

Первый и последний раз, когда я пробовала курить, был в присутствии Яна. Мне тогда едва исполнилось пятнадцать. Опыта во вредных привычках — ноль.

Каминский протянул мне свою сигарету и дал прикурить. Долго стоял и с усмешкой смотрел, как я давлюсь едким дымом, с трудом сдерживая кашель, но не сдаваясь. Затем не выдержал и выхватил из моих губ сигарету.

Бросил её в урну, обозвал меня тупой малолеткой. Сказал, чтобы больше не смела. Я, конечно же, не оценила его поступка и жутко обиделась, но больше ни разу не пробовала — не хотелось.

Ян прощается с собеседником, завершает звонок. Возвращает телефон в карман, оборачивается и… видит меня. В это мгновение сердце делает резкий кувырок и стремительно летит куда-то вниз.

— Привет, — обращаюсь к бывшему мужу.

Он слегка кивает. Не то, чтобы растерянный — потрясённый. Я всё ещё читаю его реакции, помню. И недоумеваю, почему никто из друзей не сказал Яну, что я здесь? Возможно, он бы и сам меня нашёл?

— Дашь прикурить? — спрашиваю обыденным, но слегка подрагивающим голосом.

Ян достаёт зажигалку, щёлкает. Ноги будто прирастают к земле, но я делаю над собой усилие и подхожу ближе.

Вставляю сигарету в губы, наклоняюсь. Не могу не смотреть на длинные пальцы и ухоженные ногтевые пластины.

Буркнув: «Спасибо», отстраняюсь и вскидываю взгляд. В горле першит, кончик сигареты медленно тлеет.

В глазах Яна я не вижу ни намёка на неприязнь или недовольство. Там штиль: спокойный, гладкий.

Господи, я так сильно заблуждалась, когда считала, что комплиментов, ласк и слов любви от другого мужчины мне будет достаточно для счастливой жизни. Ничего подобного. Иногда хотелось тише, меньше. Но так, чтобы пробирало после одной-единственной фразы.

— Ты прилетела, — произносит Каминский, чем ставит меня в тупик.

Это не вопрос — утверждение. Рина точно не говорила Яну обо мне. Она хоть и болтушка, но блюдёт субординацию на рабочем месте. Тем не менее, я думала, что в городе меня уже видели. И обязательно доложили бывшему мужу.

— Да, как видишь, — тут же отвечаю. — Чуть больше недели назад. Я вернулась насовсем, Ян. И ты был прав — Америка никогда не была моей мечтой.

Слышу, как пришибленно он выдыхает. Наблюдаю, как тянет сигарету к губам. Не зная, что сказать. И, возможно, впервые в жизни теряясь.

Я в этот момент старательно вытравливаю из головы образ его девушки и пытаюсь абстрагироваться, чтобы не скатиться к обидам и обвинениям, иначе ничего не получится. Это сложно. Меня жаром окатывает, а за рёбрами прямо печёт от ревности.

Ян выбрасывает окурок в сторону, инстинктивно тянется к безымянному пальцу правой руки. Раньше там было обручальное кольцо-антистресс в котором двигалась центральная часть украшения. Теперь кольца, ожидаемо, нет. Своё я так и не отважилась снять, а к новой фамилии ещё не привыкла. Но, тем не менее, надеюсь, что для Яна я по-прежнему особенная. Он обещал, что буду такой всегда.

— Рада тебя видеть, — произношу чуть увереннее. — Я собиралась заехать на выходных к твоим родным. Раздать подарки, пообщаться. Как там Эля? Родила?

Каминский чуть оттаивает, смягчается. Опускает руки в карманы брюк.

— Да, назвали Лией. Ей уже восемь месяцев, — ровно поясняет. — Съезди. Уверен, мать будет счастлива тебя видеть. Впрочем, как и остальные.

— Хорошо. Сделаю это прямо завтра. До этого момента было немного страшно.

Ян чуть склоняет голову, продолжая смотреть мне в глаза. Я думала, что мои чувства к нему со временем потухнут и превратятся в чёрные угольки, но одна невинная встреча и они разгорелись сильнее.

— Мы с тобой развелись и плохо расстались, — зачем-то поясняю истинную причину страха. — Не знаю, была бы я рада видеть такую бывшую невестку в своём доме?

Каминский чуть усмехается. Сейчас он воспринимает всё иначе. Спокойнее, хладнокровнее. Больше нет той обречённости во взглядах, жестах и действиях.