Немцы и калмыки 1942-1945

Его руководящие слова ставили таким образом сотрудничество с немцами на уровень лишь периферийного явления, и тем самым он занял позицию, которая разрешала ему весьма удобно подойти ко всей проблеме. Теперь он мог спокойно изобличать Сталина и никоим образом не ставить под сомнение высокие идеологические лозунги о морально-политическом единстве общества в Советском Союзе, о нерушимой дружбе народов Советского Союза и героическом патриотизме «советского народа», сплочённого вокруг Коммунистической Партии.

Только так можно было говорить о преступлениях Сталина, не компрометируя советский режим в целом.

При всём том следует отметить, что политика советского лидера оказала весьма положительное влияние на хозяйственные условия в Калмыкии, калмыки приняли живое участие в экономическом улучшении жизни в республике и возрождении культурных традиций в рамках известных границ.

Лишь в политическом плане их позиции остались слабыми, что выражалось в преувеличенном энтузиазме, с которым официальная Калмыкия доказывала свою лояльность и благодарность партии и Советскому правительству.

Точно так же и в исторических работах всячески выпячивалось содружество калмыцкого народа с Российским государством и отсюда проводились параллели к современности.

Из того обстоятельства, что калмыки некогда добровольно вошли в состав России и защищали Российскую Империю против внешних врагов в войнах 17, 18 и 19-х веков, слишком уж автоматически делался вывод, что и в годы Великой Отечественной Войны они внесли свой героический вклад в защиту Советской Родины.

Поскольку 1609 год считается официальной датой «добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства», в 1959 году в заново созданной КАССР была отпразднована 350-я годовщина этого события как «великий национальный праздник, как праздник нерушимой и вечной дружбы калмыцкого народа с великим русским народом и другими народами нашего Отечества».

Понятно, что такое обобщение наносит слишком большой ущерб исторической правде и корректности.

Естественно, что было немало калмыков, особенно среди молодёжи, которые защищали Советскую власть из внутренних убеждений.

Но и у многих других не было никакого выбора, кроме как сражаться и трудиться на правительство, которому они должны были подчиняться.

О какой доле населения может в данном случае идти речь, остаётся вопросом, но в немецкой зоне оккупации их число было «к счастью, небольшим».

Представляя исключительно эти силы как выразителей всего народа и обобщая их влияние на всех калмыков, акценты сразу, естественно, расставляются далеко не в пользу стихийно возникшего освободительного движения, которое связывало осуществление национальных интересов не с победой, а именно с поражением Советской власти.

Оскорбление мотивов широких кругов населения, которые видели в немцах гарантов калмыцкой национальной жизни, характеризует и другая тенденция осмысления прошлого, которая порой поддерживается и утверждается юридическими средствами-всё, что нашло дорогу на сторону оккупантов, якобы могло вырасти только из криминальной среды либо из аморальных побуждений.

Очевидной цели дискредитации калмыцкого освободительного движения сразу после восстановления КАССР в 1958 году послужило, например, дело Миллера, бывшего начальника полиции в Яшалте, которого обвинили в жестокостях при преследовании просоветских активистов.

Можно ли из этого эпизода делать самые общие выводы, остаётся сомнительным — в любом случае, преследование т. н. «карателей» которых обвиняли в убийствах и пытках советских граждан было оговорено в законе об амнистии Верховного Совета от 1955 года. (Указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной Войны 1941–1945 г.г., Известия, 18.09.1955.)

Иначе обстояло дело при расследовании политического и военного сотрудничества или даже принадлежности к вооружённым частям под немецким командованием.

Темой этой работы было как раз исследование вопроса о том, что существование Калмыцкого Кавалерийского Корпуса было проблемой, которая выходя за рамки всех правил, говорила о регулярном, организованном и военном соединении.

Назло всем советским историкам мы должны признать, что ни становление, ни судьба Калмыцкого Кавалерийского Корпуса не даёт никакого морального права заклеймить этих солдат как «убийц» или «карателей».

Советские граждане, трагической или несчастной ошибкой которых было то, что они были солдатами или офицерами «в германской армии, в полиции или в других германских формированиях» однозначно подпадают под 3-й параграф закона об амнистии 1955 года.