Ненадёжный признак

Доктор подошел к стеклянному ограждению, опёрся на него своими длинными руками и посмотрел на район Васастаден, раскинувшийся перед ним. Ровное поле нескончаемых коричневых и чёрных крыш, дымоходы, обитые жестью, купол кирки Густава Васы (это я в путеводителе вычитал), подъёмные краны где-то на границе района и безоблачное июньское небо над ним. Да, ради такого вида стоило сюда прогуляться.

Я решил подкормить свой инстаграм, дважды обошёл террасу по периметру, сделал несколько размытых снимков с тенями и тут же их запостил. Вайфай наверху был чумовой, так что много времени это не заняло. Кстати, я небольшой поклонник чётких фотографий. Люблю, когда на картинке не столько объект, сколько его настроение. Настроения на крыше было хоть отбавляй. Доктор изредка посматривал в мою сторону со своей обычной дружелюбной улыбкой, к которой я уже успел привыкнуть.

— Так что, господин Тадзири, с вашим расследованием? Кого вы, собственно, ищете, и как это связано с инвизами?

Я сунул мобильный в карман, достал из рюкзака прозрачную папку с фотографией Мичико Ёсикавы и протянул её доктору.

Он взял снимок, бросил на него взгляд, и вдруг его брови, похожие на пушистые перья полярной совы, удивлённо дрогнули. Потом он посмотрел на меня, как будто увидел впервые. Я, конечно, начинающий сыщик и пока плохо читаю европейские лица, но в этот момент мне стало кристально ясно, что доктор Свантесон, во-первых, видел Мичико раньше, а во-вторых, его что-то заинтересовало лично во мне.

Я лихорадочно начал просчитывать варианты. К доктору Свантесону мне порекомендовал обратиться господин Ёсикава. Он же сказал, что его дочь сейчас в Стокгольме. Возможно, он знал, что она поехала туда, чтобы встретиться со светилом в области инвизов. Тогда получается, доктор её знает, как свою пациентку. И тогда, учитывая соображения конфиденциальности, доктор не скажет мне о ней ни слова. Я же не из полиции, я же пришёл к нему с улицы. Есть малюсенький шанс, что их с Мичико связывают не профессиональные отношения, а скажем, он видел её на улице, или она его партнер по, ну не знаю, по лыжным прогулкам по крышам Васастадена… Ладно. Брошу пробный шар.

Я вдохнул поглубже и прямо спросил доктора, знает ли он эту девушку.

— Да, — просто ответил он, — но вы же понимаете, я не смогу вам ничего о ней рассказать. Профессиональная этика…

И я остался ни с чем. Доктор вернул мне фотографию и сел рядом со мной на скамью.

— Красивая девушка, — заметил он. — Похожа на куколку-кокэси. Что вы знаете о её инвизе?

— Да вообще-то ничего кроме того, что она зверски по нему скучает, — ответил я, убирая папку с фото в рюкзак. — А… А нельзя ли его как-то ей вернуть? Да-да, я уже понял, что инвизы — поганки ещё те, но если человек так скучает, то может, лучше пусть, а?

Высокий худой старик внимательно рассматривал городской пейзаж и не торопился с ответом. А когда наконец ответил, то голос его был скрипуч, будто заржавел от тех слов, которые нужно было произнести.

— Нет, не пусть. И нет, они не возвращаются. Ушли они сами, или их затвайсили номокаром — инвизы не возвращаются. Никогда.

— Понятно, — нарочито бодро кивнул я, хотя на душе у меня кошки скребли, — тогда давайте вернёмся к вопросу о номокаре, которым можно это самое… затвайсить.

— Давайте, — согласился доктор, а я приготовил блокнот на пружинке. — Итак. На чём мы остановились… Ах да. Прибор был придуман группой учёных, в которую входили как технари, так и медики. Эти люди основали компанию «Nomokar Inc», владеющую эксклюзивными правами на технологию. Первая модель была похожа на классический полароид, у ваших родителей наверняка был такой. Знаете, такая небольшая камера с встроенной кассетой для фотобумаги и реактивов? Наводите фокус, снимаете, и через минуту вам в руки выщёлкивается квадратная фотография, ещё влажная от закрепителя.

Я кивнул. Конечно, я знаю, как выглядит полароид. Мой отец (как и я) обожает фотографировать, и у него в комнате даже есть специальный шкаф для самой разной фототехники.

— Прекрасно. Так вот первый номокар выглядел примерно так же. И схема была похожей. Нужно было навести объектив на инвиза, удерживать его в фокусе несколько секунд, а затем из печатающего устройства падал на стол номо-имидж с изображением. Строго говоря, никто не знает, что происходит в этот момент. Принцип действия номокара является промышленным секретом компании, и этот секрет строго охраняется. Однако действует номокар безотказно: инвиз, номо-имидж которого удалось получить, исчезает бесследно.

— Это и называется «затвайсить»? — уточнил я, торопливо чиркая карандашом по бумаге.