Ненастоящий сварщик

– Да, у нас тут семейный подряд! – предвидя мою догадку, ухмыльнулся он. – Но на качество работы это не влияет, а наоборот!

Мы двинулись дальше вдоль строя сотрудников по направлению к молодой девушке, одетой, как обычная проститутка в квартале красных фонарей в Амстердаме. Она выделялась из всех ярким вызывающим макияжем и жевательной резинкой, которую активно месила выправленными брекетами слегка пожелтевшими от курения зубами.

– Мария… – начал было куратор.

– Хрусь? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Нет! – рассмеялся Косяковский. – Мария Петрова! У нас она координирует распространителей агитации, а также занимается мониторингом и анализом конкуренции. Другими словами, Машуля у нас на переднем флаге фронта и большую часть времени проводит на городских улицах.

«Неудивительно», – подумал я, посмотрев на сотрудницу, и шёпотом переспросил куратора:

– А чем она занимается с распространителями?

И тут же задумался: «И что они потом распространяют?»

– Общественной работой! – сквозь зубы шепнул куратор, улыбнулся и тут же поспешил представить мне трёх оставшихся руководителей агитационных бригад и водителя Пашку.

Самую активную из них – бодрую старушку, звали Майя Джабраиловна Пукевич. Сегодня она, видимо специально для встречи со мной, нарядилась в новенький спортивный костюм «Умбро». За спиной у старушки висел набитый чем-то туристический рюкзак, а в руках находились лыжные палки, приспособленные для скандинавской ходьбы. Майя Джабраиловна улыбнулась мне во весь рот, из которого тут же попыталась сбежать вставная челюсть, и немедленно продемонстрировала свою образованность, щёлкнув каблуками и громко выкрикнув: «Ave, Caesar, morituri te salutant!» Я тогда не знал перевод этой фразы с латыни, но мне показалось, что старуха рвалась в бой, где собиралась за меня умереть. Я аккуратно пожал ей руку, и ей, как мне показалось, понравилось, потому что она удовлетворённо хрюкнула и улыбнулась мне всем сморщенным, как сухофрукт, лицом. В нашем штабе она отвечала за агитацию пенсионеров. Стоящий рядом с ней мужик в потёртом клетчатом пиджаке и с желтеющим синяком под глазом, от которого сильно воняло тройным одеколоном, был представлен как Андрей Хабонович Клюев. Он занимался с алкашами и маргиналами нашего участка, а студент Илюша Мачатин подстрекал к правильному голосованию однокурсников и прочую молодёжь.

– Остальных тебе знать не обязательно! – закончил обход Пётр Константинович.

– А есть кто-то ещё? – просто так спросил я.

– Руководителя Причудинского отделения «Сильной Страны», Эрнеста Пантелеймоновича, ты уже знаешь, кстати, он любезно предоставил мне свой личный кабинет на предвыборное время. А ещё есть фотографы, стилисты, специально подкормленные продажные журналисты, видеооператоры, да сами распространители наглядной агитации, и у всех кандидатов они общие, и их около пятидесяти человек.

– Так, работаем! – хлопнув в ладоши, неожиданно объявил Косяковский и потащил меня к себе в кабинет пить кофе и строить планы.

ССовцы дружно разбрелись по рабочим местам, послышался стук компьютерных клавиш, мгновенно зазвенели телефоны, в воздухе снова появился рабочий гул.

Мы зашли во временно оккупированный кабинет Эрнеста Пантелеймоновича, и куратор закрыл за нами дверь.

– А где сейчас хозяин кабинета? – зачем-то поинтересовался я.

– В творческом отпуске! – ответил куратор. – Он, как бы тебе проще сказать, всего лишь символическое лицо партии в вашем регионе. Мужик он хороший, безвредный, но глупый, поэтому, чтоб не мешался под ногами, временно перемещён по месту жительства. Когда всё закончится, он вернётся в это ужасное кресло!

С этими словами Косяковский сел в него за огромный дубовый стол и заворочался, пытаясь найти удобную позу.

– Итак, – начал Пётр Константинович и, достав лист из кожаной папки, принялся бормотать себе под нос факты моей биографии. – Что мы имеем на сегодняшний день? Валерий Валерьевич Цыганищев – двадцати восьми лет отроду, выходец из народа, профессия – сварщик шестого разряда, атеист, холост, не судим, а теперь партийный, истинный ариец.

– Что? – не понял я.

– Шутка! – ухмыльнулся он и, протянув мне несколько листов бумаги, на которых уже было что-то отпечатано, предложил: – Подписывайте, Валерий!

– Что это? – настороженно спросил я, принимая документы.

– Ваша дарственная на квартиру на меня в случае вашей скоропостижной смерти! – серьёзно сказал он, но, увидев моё перекошенное от недопонимания лицо, рассмеялся и добавил: – Снова шутка! Заявление в Центральную избирательную комиссию, сведения о доходах, имуществе, семье и так далее.

– А я слышал, что надо ещё какие-то подписи собирать, – аккуратно подписывая документы, вдруг вспомнил я, особенно тех ходоков, надоедавших мне по вечерам на предыдущих предвыборных кампаниях.

– Это самовыдвиженцам, а вы, Валерий Валерьевич, идёте от партии, и не самой последней в нашей стране! – компетентно ответил Косяковский, принимая у меня подписанные бумаги для проверки.

– А все кандидаты «Сильной Страны» обслуживаются здесь? – поинтересовался я, принимая чашку кофе из рук куратора.