Ненависть и ничего, кроме любви

— Я допускаю, — тем временем продолжает доктор, — что вес будет чуть выше, когда мы восстановим уровень жидкости, водно-солевой баланс и все остальное. Но сколько там может прибавиться? Три килограмма? В этом случае анорексия ставится под вопрос, но, и это очень большое «но» — расстройство пищевого поведения тут налицо.

Доктор замолкает, давая нам возможность переварить информацию. Кто из девушек не слышал о РПП? Это главный аргумент в любом споре о еде и весе, но одно дело, знать, что существует такой диагноз, а другое, услышать, что этот самый диагноз ставят мне. Но при чем тут РПП? Какое вообще это ко мне имеет отношение? Я всего лишь хотела скинуть набранные пару килограммов и только-то! А кто не сидит на диетах? Кто не хочет похудеть? И что делать, если отражение в зеркале выглядит, как бегемот?

— В таких случаях, прежде чем начинать лечение, я спрашиваю у пациентов: вы осознаете свое положение? Вы осознаете, что оно критическое?

— Оно вовсе не критическое! — фыркаю я, — всего лишь перебрала с мочегонным — с кем не бывает?

— Вера, тот факт, что Вы отрицаете наличие проблемы, говорит о том, что она у Вас есть. Но для того, чтобы бороться с тем, что мы имеем, Вам нужно эту проблему осознать. Мы Вас тут, конечно, откачаем, прокапаем, восстановим водно-солевой баланс, накормим, — доктор делает особое ударение на этом слове, — но, когда Вы вернетесь домой, Вы должны будете продолжать питаться. Иначе, если Вы будете голодать, глотать мочегонные, все наши усилия будут напрасны.

— Вы хотите, чтобы я поправилась?

— Именно, при чем и в одном и в другом смысле!

— А я толстеть не хочу! Вы не понимаете какого это — быть толстой с детства! Когда все одноклассники тычут пальцем в спину!

— Вера, хватит, не спорь! — прерывает меня отошедший от шока отец.

— Вера, Вы должны понять, что сегодня стояли через дверь с апостолом Петром. Сердце могло бы просто остановиться от шока.

— Но ведь этого не случилось! — упрямо заявляю я.

— Непременно случиться, когда наглотаетесь мочегонного в следующий раз, — невозмутимо возражает доктор, — смотрите, Вера, я сейчас сделаю необходимые назначения, и Вас начнут лечить. Папа, снова обращаюсь к Вам, — уделяйте дочери внимание, разговаривайте, убеждайте, что нужно питаться. Только не заставляйте — это не работает. Так мы еще и булимию вызовем.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — говорит папа, напоминая мне героев из американских фильмов. Только трагической музыки не хватает.

— Очень на это надеюсь, — кивает доктор, — ну, Вера, до вечернего обхода! — обращается он ко мне, улыбаясь с долей хитринки в глазах, прежде чем уйти.

Когда мы с папой остаемся одни, в палате повисает гнетущее молчание. Очевидно, что он хочет многое сказать, но, как обычно, не может подобрать слов.

— Пап, я уже все услышала, не пыхти, — пытаюсь пошутить я.

— Ох, Вера, что же ты делаешь, — отвечает он устало и усаживается на соседнюю кровать, — я так и знал, что этим все кончится.

— Мне не настолько хорошо, чтобы начинать меня отчитывать, — бурчу я недовольно.

— Ты хотя бы понимаешь, что могло случиться? Ты же вроде бы взрослая девушка, умная, рассудительная. Скажи мне как ты можешь совершать такие глупые поступки?

— Я устала! Хочу спать! — откликаюсь я довольно грубо.

Что значит «глупый поступок»? Он вовсе не глупый, он спонтанный и отчаянный — это разные понятия. Да, признаю, переборщила, но ставить мне диагнозы только потому, что я единожды ошиблась, по крайней мере, не справедливо. В конце концов я почти всю свою жизнь слежу за фигурой, и до сегодняшнего дня все было в порядке.

— Ладно, — сдается папа, — мне нужно вернуться на работу, чтобы сдать отчет, а потом я привезу тебе необходимые вещи. Напиши мне сообщение, что нужно взять.

Даже не отвечаю, только киваю и закрываю глаза. Чувствую себя так паршиво, что, кажется, уже никогда не встану с этой койки. Вот черт, а что же с оставшимся экзаменом? Открываю глаза, чтобы найти свою сумку, но искать не приходится — она лежит на соседней кровати, но встать и сделать пару шагов кажется непосильной задачей, словно в тот момент, когда я легка на больничную кровать, из меня автоматически все соки высосали.

На счастье, в палату заходит медсестра и везет за собой медицинский штатив с капельницей. Его колесики, пересекая каждый новый стык, издают жуткий звон, отдающийся эхом в моих ушах.

— Добрый день, — улыбается девушка. Или женщина — по ее лицу трудно определить возраст, — ложимся поудобнее на спинку, будем ставить капельницу. Из вещей с собой есть что-то?

— Папа вечером привезет.

— В этом не пойдет лежать, — кивает она на мои свитер и джинсы. Сейчас принесу распашонку.

— А не могли бы Вы мне передать сумку? — успеваю попросить я, пока бойкая девушка не выскочила из палаты.