Ненавижу. Скучаю. Люблю

Причитали родители еще полчаса, не меньше. Зато Надя тихо сидела в своей комнатке, носу не подавала. Может она и знала причину драки, а может, и нет. В другой раз Леваков зашел бы к сестре, спросил, как дела, почему закрылась у себя, но сейчас настроение упало, хотелось сбежать из дома. Вот Антон и сбежал.

Выскользнул из спальни, пока отец с матерью пререкались между собой в спальне, нацепил шлем и поехал, куда глаза глядят. Теплый осенний вечер, полупустая трасса, и прохладный ветерок, задувающий под одежду. Леваков любил рассекать на байке, казалось, таким образом, он убегает от реальности, за спиной вырастают крылья свободы. И вот ты уже не обычный смертный, а человек, способный совершить любое безрассудство. Однозначно в этих поездках было порой слишком много безрассудства. Мотоцикл у Антона появился еще в школе, в десятом классе. Нелегально, конечно. Но благо связи позволяли катать по городу без проблем. Мать, правда, волновалась, все ей виделось в темном цвете, будто сын разобьется. Однако Леваков был готов на любые жертвы, лишь бы не разлучаться со своим железным конем. Только в его компании жизнь приобретала иные краски, вообще краски. Без мотока казалось, дни превращаются в забег хомячка на колесе — бесконечно однообразный ход.

Завернув на Васильевский остров, и проехав вдоль трамвайных путей, Антон попал на курортную зону. Промчался мимо ЗАГСа, работающего фонтана и толпы людей, которые только что вывалились из кинотеатра. Остановился перед пешеходным, послушно выжидая пока народ пройдет, и тут же замер. Вроде бы, маленький город, подумаешь встретить знакомое лицо, но не второй же раз за день. А нет! Вот она в самом натуральном виде — Юлька Снегирева. Прямо перед его байком идет, в руках какие-то бумажки держит, семенит, по сторонам не смотрит. Днем подрабатывала у магазина, вечером опять чем-то занята.

Антон уже думал отвести взгляд, что глазеть на горе-поклонницу, как девчонка столкнулась с каким-то стариком, тот нагло выругался, а у нее в очередной раз все выпало из рук. Да еще не просто выпало, разлетелось на полдороги в разные стороны. Машины давай сигналить, мол ждать устали, а Юлька судорожно собирать свои бумажки. Другая на ее месте растерялась, Снегирева же выглядела абсолютно спокойной: молча делала свое дело, хотя явно доставляла раздражения всем водителям. Один, правда в какой-то момент не выдержал, дал по газам и буквально в шаге пролетел от девчонки.

— Олень, — выругался шепотом Леваков. Хотелось погнаться следом за водилой, поймать его и набуцкать. Что за люди? Нет, не в Снегиревой дело, просто раздражение захватило с головой. Надо бы его снять, да только как — черт знает.

Плюнув на все нормы приличия, Леваков свернул в сторону парковки, заглушил двигатель, и слез с байка. Снял шлем, положил его сидение, а сам поплелся к этой доставучей Юльке. Упала ж на его голову. Откуда только она такая взялась.

— Про тебя можно уже роман писать, — произнес Антон, усаживаясь на корточки. Та от неожиданности вздрогнула, глаза ее округлились, а потом пухленьких губ коснулась улыбка. — Юля Снегирева и тридцать три несчастья.

— А про тебя «Герой нашего времени» или типа того, — ответила шутливо она. Машины продолжали сигналить, непонятно на что намекая. Будто не видели, люди собирают бумажки. Черная тайота в какой-то момент устала ждать, пронеслась рядом. Хорошо, Антон вовремя заметил: схватил Юльку за руку и резко дернул на себя, иначе не факт, что обошлось бы без происшествий.

— Ты в порядке? — спросил Леваков и только сейчас заметил, что спасение вышло каким-то уж больно тактильным — Снегирева оказалась в его объятиях. Уткнулась носом в грудь, и замерла, подобно маленькой мышке перед большим хищным котом. Антон вздохнул, коснулся плеча девчонки и кое-как отодвинул от себя, скорее даже отлепил. Взглянул на Юлю, та же быстро захлопала ресницами, подскочила и давай активно прыгать из стороны в сторону, собирая с невероятной скоростью бумагу. Антон и сам не понял почему, но ему вдруг стало смешно. И нет, не так, что высмеять, а по-доброму. Снегирева выглядела довольно забавной. А еще она явно смутилась, это было сложно не заметить. И вроде чего смущаться, подарки дарила при всех, в любви считай признавалась, тут же словно другой человек. Странная эта Юля, конечно. Но от ее странностей настроение поднялось, напряжение с плеч упало, и даже захотелось мороженое купить, может и не только себе.

— Ну долго там еще? — буркнул водила черной волги. Мужик высунул из окна круглое опухшее лицо, подобно собачонке.

— Так выйди и помоги, раз такой умный, — не выдержал Леваков.

— Слышишь!

— Подышишь, объезжай или помогай, умник, — не церемонился в высказываниях Антон. Юлька, к счастью, подхватила последний листок и наконец, освободила дорогу. Там уже колонна позади выстроилась, пробку создали.