Необходимые монстры

Она уронила на пол каплю слюны, идеальный шарик лишенной света черноты. Он звучно упал, оставив на полу чёрный кружок не больше грошовой монетки. Мох ощутил движение в воздухе, ворошение одежды на себе, услышал низкий свист, доносящийся из щелей в стене. Не глядя вниз, Мемория опустила жёлтый ноготь пальца ноги на край чёрного кружка и, царапая, потащила его назад, увеличивая размер круга до чайной чашки. Ветер усилился, настойчиво забиваясь ему в одежду и в волосы. Пыль и перья затряслись и потащились к чёрному кругу.

– Я всё равно получу его, – произнесла Мемория. Улыбаясь ему, она ещё больше расширила круг. Мох глянул вверх на голубей, трепыхавшихся в воздухе, не понимая и страшась той силы, что сметала их с балок. Поток воздуха, устремившийся, завывая, в чёрный круг, крепчал. Тело пса поползло по полу. Среди птиц показался оцелус. Затаив дыхание, Мох силился выхватить из кармана пистолет Джэнсона, но ничего не получалось. Пистолет упал на пол и, дребезжа, заскользил к дыре. Оцелус неумолимо притягивало к воздетой руке Мемории.

Мох прыгнул в тот момент, когда пальцы Мемории сомкнулись вокруг оцелуса. Он ухватил её за запястье и повалил на пол. Она упала поверх дыры с леденящим кровь криком. Мох со всего маху обрушил ногу ей на кисть. Кости затрещали, как палки, рука разжалась, и оцелус покатился по полу. Мох вскочил и зажал его в кулак. Услышал, как Мемория поднялась позади него. Ветер стих. Бросок вперёд – и Мох схватил пистолет.

Мемория одолела разделявшее их расстояние и резанула его по лицу бледными ногтями оставшейся руки. Он поднял пистолет, когда вдруг механические женщины потащили его назад. Отбиваясь от них, нажал на спуск и увидел, как скорчилась Мемория. Медные пальцы полезли в рот и ноздри. Ногти полосовали ему лицо, ужасающе повторяя нападение Мемории в карете. Его сбили с ног, и он грохнулся на спину с такой силой, что почувствовал, что все его спинные позвонки по очереди хлопнули, как связка фейерверков. Закричав, он выпустил из пистолета одну за одной несколько пуль. Одна попала в голову ближайшей куклы, которая разлетелась на мелкие щепки вперемешку с муравьями-древоточцами. Одна из ног Моха высвободилась. Большего ему и не требовалось, чтобы тут же вскочить. Порывисто рассекая руками воздух, парящее чудище добиралось до его глаз. Он увернулся и выстрелил вслепую. Ещё одно вцепилось ему в бедро, как бешеный зверь.

Имоджин вбежала в двери и подошла сзади к двум чудищам, что стояли, раскачиваясь, в сторонке и молотили безо всякого разбора руками впереди себя. Двигалась она с грацией кошки. Одним ударом меча начисто снесла им головы. Одна кукла рухнула на колени да так и застыла, а голова болталась у неё на проволочке. У другой голова слетела и покатилась по полу. Тело по-прежнему стояло прямо. С гримасой отвращения на лице Имоджин ткнула её в спину между лопаток и пронзила чудище сзади. Мох, разинув рот, смотрел, как вытаскивала она чистый клинок. Три оставшиеся сестрицы повалились на землю, брыкаясь ногами и крича. Бились головами о каменные плиты, пока те не пошли щепками, и упали недвижимо.

Мох побежал к дверям, которые Имоджин, нападая, распахнула настежь.

– Мох! – крикнула она ему вслед. Он вырвался на крышу и тут же встал как вкопанный.

В нескольких шагах лежало сгорбленное тело Мемории с вывалившимися сквозь дыру в спине внутренностями. Голова её лежала чуть поодаль.

В дверном проёме появилась Имоджин с мечом.

– Я убила её.

Аурель

– Она вышла из двери, – объясняла Имоджин. – Я подумала, что она убила тебя. – Мох стоял на крыше, подняв взгляд. Оцелус висел в воздухе. Несмотря на все ужасы последних минут, они ничуть не приблизились к достижению своей цели. Монастырь осмотрели; наверное, следовало бы повнимательнее наблюдать за оцелусом. Может быть, в этом и был единственный способ прорваться сквозь миражи этого островка. Мох выплюнул сгусток крови на землю.

– Она не преминула бы, – сказал он.

– Прости.

– Она должна была убить меня. Ты сделала то, – говорил Мох, всё ещё следя за оцелусом, – что нужно было сделать. Необходимо. Я не виню тебя за это. Та Мемория, которую, как мне казалось, я любил, девочка, упавшая с волнолома, умерла в тот же день. То, что заменило её, было подлым подобием. – Он с отвращением глянул на тощую фигуру на земле и перевернул её ногой. – Может быть, настоящей она никогда не была. Может быть, была она просто прогнившим корнем этого, монстром. Чем обязаны мы людям, которых когда-то любили, если оказались они кем-то другим? Я не знаю.

Имоджин бросила меч и закрыла лицо ладонями.

– У меня даже времени подумать не было.

– А вот за это, по-моему, нам следует быть признательными.

– Смотри.

Оцелус поплыл по воздуху.