P. S. Прилагаю набросок, сделанный искусником Леопольдом, который как раз стоял у окна и был поражен необычайным явлением. Когда он узнал, что я дорожу рисунком, он охотно подарил его мне.

МОЕМУ СТАРОМУ ДРУГУ ПЕТЕРУ ШЛЕМИЛЮ

Твоя давно забытая тетрадьСлучайно в руки мне попала снова.Я вспомнил дни минувшие опять,Когда нас мир в ученье брал сурово.Я стар и сед, мне нужды нет скрыватьОт друга юности простое слово:Я друг твой прежний перед целым светом,Наперекор насмешкам и наветам.

Мой бедный друг, со мной тогда лукавыйНе так играл, как он играл с тобой.И я в те дни искал напрасно славы,Парил без пользы в выси голубой.Но Сатана похвастаться не вправе,Что тень мою купил он той порой.Со мною тень, мне данная с рожденья,Я всюду и всегда с моего тенью.И хоть я не был виноват ни в чем,Да и лицом с тобою мы не схожи,

«Где тень твоя?» — кричали мне кругом,Смеясь и корча шутовские рожи.Я тень показывал. Что толку в том?Они б смеялись и на смертном ложе.Нам силы для терпения даны,И благо, коль не чувствуем вины.Но что такое тень? — спросить хочу я,Хоть сам вопрос такой слыхал не раз,И злобный свет, придав цену большую,Не слишком ли вознес ее сейчас?

Но годы миновавшие такуюОткрыли мудрость высшую для нас:Бывало, тень мы называли сутью,А нынче суть и та покрыта мутью.Итак, друг другу руки мы пожмем,Вперед, и пусть все будет, как бывало.Печалиться не станем о былом,Когда теснее наша дружба стала.Мы к цели приближаемся вдвоем,И злобный мир нас не страшит нимало.

А стихнут бури, в гавани с тобой,Уснув, найдем мы сладостный покойАдельберт фон ШамиссоБерлин, август 1834.[1]

НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПЕТЕРА ШЛЕМИЛЯ

1

После благополучного, хотя и очень для меня тягостного плавания корабль наш вошел, наконец, в гавань. Как только шлюпка доставила меня на берег, я забрал свои скудные пожитки и, протолкавшись сквозь суетливую толпу, направился к ближайшему скромному с виду дому, на котором узрел вывеску гостиницы. Я спросил комнату. Слуга осмотрел меня с ног до головы и провел наверх, под крышу. Я приказал подать холодной воды и попросил толком объяснить, как найти господина Томаса Джона.

— Сейчас же за Северными воротами, первая вилла по правую руку, большой новый дом с колоннами, отделанный белым и красным мрамором.

Так. Было еще раннее утро. Я развязал свои пожитки, достал недавно перелицованный черный сюртук, тщательно оделся во все, что у меня было лучшего, сунул в карман рекомендательное письмо и отправился на розыски человека, с помощью которого надеялся осуществить свои скромные мечты.

Пройдя всю длинную Северную улицу до самого конца, я сейчас же за воротами увидел белевшие сквозь листву колонны. «Итак, я у цели!» — подумал я. Смахнул носовым платком пыль с башмаков, поправил галстук и, благословясь, дернул за звонок. Дверь распахнулась. В прихожей мне был учинен настоящий допрос. Швейцар все же приказал доложить обо мне, и я удостоился чести предстать перед господином Джоном, который прогуливался в парке с близкими друзьями. Я сейчас же признал хозяина по дородству и сияющей самодовольством физиономии. Он принял меня очень хорошо — как богач нищего, даже повернул ко мне голову, правда, не отвернувшись от остального общества, и взял у меня из рук протянутое письмо.