Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда

– Он казался счастливым маленьким ребенком, но мне было его жаль. Его родители уже были довольно пожилые, и я подумала, что из-за их семейных обстоятельств Стивену будет трудно познакомиться с другими ребятами, – говорит Лиза, подразумевая исключительно замкнутый и асоциальный образ жизни Джекли. – Я просто чувствовала, что такие люди, как отец и Дженни, не будут поощрять его общаться с другими детьми, водить его в детские клубы или что-то в этом роде. Полагаю, он был совершенно оторван от общества.

Она права. К тому времени, когда Стивен перешел в среднюю школу, он обнаружил, что практически не умеет общаться с людьми.

– Я хотел завести друзей, – признается он. – Не то чтобы я не любил людей. Мне просто было очень тяжело налаживать отношения. Отчасти я также боялся, что если у меня и появятся друзья, то мне все равно придется с ними попрощаться из-за переезда в другой дом. Или они заглянут ко мне домой и увидят, какие у меня мама и папа. Одного лишь Бена Уивера состояние моих родителей, казалось, не беспокоило, так что я думаю, именно поэтому он и остался моим другом. Уж не знаю, почему ему хотелось дружить со мной.

Из-за шизофрении матери Стивен попал под надзор службы охраны психического здоровья детей и подростков, которые проверяли, как влияет на него ее болезнь. Стивен беседовал с целым рядом детских психиатров и социальных работников, которые всеми силами старались побудить мальчика рассказать им о том, как он себя чувствует.

– Иногда они брали меня с собой в разные места, чтобы вместе погулять, пройтись по магазинам и посидеть в кафе. Думаю, они просто хотели, чтобы я заговорил, пытались заставить меня что-то сказать. Поделился эмоциями, – придя в некоторое волнение, рассказывает он. В детстве Стивен инстинктивно опасался психиатров, так как видел их отношение к матери, а также из-за того, что его отец имел привычку отмахиваться от них как от «шарлатанов». – Они просто копали, копали и копали. И не успокаивались, пока я не выкладывал им все о том, как себя чувствую.

В конце концов Стивену поставили диагноз «социофобия». Затем, в 2000 году, в возрасте четырнадцати лет, Стивен был включен в план по защите детей. Это объяснялось сочетанием факторов: стрессом, вызванным болезнью матери, все более напряженными отношениями с отцом и неспособностью Стивена справиться с учебой в школе. Медицинские записи Стивена включают протокол совещания по плану по защите детей от 23 октября 2000 года. Один из учителей Стивена сделал доклад:

«Поступил тревожный отчет преподавателя о том, что Стивен вообще не в состоянии взаимодействовать с людьми. Это доходит до такой степени, что он не может сидеть напротив кого-то. Стивен никогда не разговаривает ни с кем из детей. Одноклассники относятся к Стивену по-доброму и очень терпеливы с ним. Если люди проходят мимо Стивена, коснувшись его, он впадает в ужас. Он склонен незаслуженно обвинять других детей, например: „Они сидят позади меня и пинают мой стул“. Стивен также отказывается сидеть в столовой, в большинстве случаев объясняя это тем, что не хочет есть. Сотрудникам очень трудно справиться с этим тревожащим и огорчающим поведением. Немного более свободно Стивен чувствует себя рядом с женщинами-учителями. Он не выносит криков. Посещая уроки, Стивен проявлял элементы странного поведения. В частности, убивал муравьев, которых на самом деле в помещении не было, кружился по классу, ходил взад и вперед, бился головой о стены и разбивал очки».

В письме терапевту Стивена от 21 октября 1999 года Джулия Ли, руководитель группы девятого года обучения в Сидмутском колледже, повторила многие из этих опасений. Стивен, писала она, выглядел подавленным. Он засыпал на уроках. Он дергался и царапал столы и полы. «19 октября 1999 года штатная медсестра отвезла его в медицинский центр после того, как во время занятий он потерял над собой контроль, сломал очки и ударился головой о стену, рвал на себе волосы, бормотал и дрожал». В тот же день, писала Ли, Стивен выразил желание на некоторое время уехать из дома. Анджела Томпсон, учительница, которая уделяла Стивену так много времени, присматривая за ним в школе, говорит, что мать Стивена, похоже, нашла эту идею хорошей.

– Однажды она пришла, и у нас была встреча с директором школы, и я помню, как [Дженни] обратилась ко мне: «Не мог бы он пожить с вами?» Я вежливо отказалась, заметив, что это было бы неуместно. Но она сказала: «Он был бы счастлив, если бы переехал к вам».

На протяжении тех лет Стивен больше всего боялся, что тоже страдает шизофренией. Этот страх разделяли и его родители, хотя специалисты всякий раз уверяли, что их сын не шизофреник.

– Но отчасти я испытал бы облегчение, если бы у меня обнаружили эту болезнь, – признается Стивен. – Потому что тогда я бы понял, почему мне так сложно налаживать контакт с людьми. Однако все специалисты непреклонно твердили, что я не шизофреник.