Необыкновенное обыкновенное чудо. О любви

– Так, слушай мою команду! – Лексеич встал с дивана. – Михална, тебе – не реветь! Верке – не причитать! И валерьянку свою забери. А тебе, Люська, особое задание. Мотнись по хутору и всем расскажи, ну, что Михалну на «Поле Чудес» позвали, и теперь мы ее туда собираем. Подарки Якубовичу готовим. Кто хочет поучаствовать, милости просим. А ежели кто могёть, то пусть и на билеты помогёть. Поняла?

Люська кивнула и мигом кинулась к калитке.

– Так, погоди! – ткнула его в бок Верка. – С подарками вопросов не будет. Наберем полны сумки. А вот с деньгами… Тут может и прокол случиться. Хуторяне получки по три месяца ждут. Пенсии тоже. У меня есть немного, на черный день берегу. Все отдать не могу, но чуток подсоблю.

– Я могу. – Лексеич опять сел рядом с Михалной. – Есть у меня сбережения кой-какие.

– Так ты ж, вроде, тоже на какую-то мечту копил? – все еще всхлипывая, спросила Михална.

– Ну, знаешь, Михална, мечтаний, их много, а денег мало. Так что отдам тебе. Езжай на свое «Поле Чудес».

– Ну, Лексеич, ты даешь, – рухнула на стул Верка.

* * *

Людка отработала по-полной. Начался сбор подарков Якубовичу и денег «на билеты Михалне». Дверь ее дома больше не закрывалась, ни днем ни ночью. В сумках Михалны вскоре оказались кубанские разносолы, мед, шаль с подсолнухами. Верка пообещала напечь к отъезду пирогов по рецепту «ее бабуни».

– Якубович язык проглотит, – обещала она.

Но больше всего хуторяне оценили вклад Митрохи – лучшего хуторского самогонщика. Во времена сухого закона сконструировал он самогонный аппарат, на котором мог выгнать напиток из всего на свете, будь то овощи, фрукты, зерно или ботва. Дегустацию проводил лично. Оценивал. А как продавал мужикам, так заливался соловьем.

– Сначала, признаться, думал медовуху передать, – покуривая махорку, поведал Лексеичу о трудном выборе Митроха. – Но нет. Медовуха – это ж чего? Рюмашку выпил – и с ног упал, ежели с непривычки. Не дай бог на передаче продегустирует! Потом думал, смородянку. Не, – скривился он, – бабий напиток. Первак еще бродит, перцовка – дело зимнее, свекольник – тоже не оно. В общем, кумекал-кумекал, как ни крути – грушовка!

– Твоя фирменная!

– Семьдесят градусов! – Митроха поднял указательный палец вверх. – Прямо как мне годков. Как думаешь, семилитровую бутыль Михална дотащит?

– Лей, не жалей. Ежели чего, я подсоблю.

– Лады! Как Варвара зарядит, так и принесу.

Варвара, жена Митрохи, верила в экстрасенсов. Особенно в Чумака. Еще в начале 90-х записала его сеансы на единственную в доме видеокассету и с тех пор заряжала все, что попадалось под руку. А Митроха на этом делал бизнес.

– У меня, вишь, в доме все продукты теперича с энергетикой. Особливо самогон, – говорил он мужикам. – Полезен для здоровья. Все чакры чистит. Так своим бабам и передайте.

Больше всех готовилась сама Михална. Сначала ей пришлось разбирать гардероб в поисках подходящего платья и вспоминать, где прячется чемодан, с которым последний раз она ездила на море еще с покойным мужем. Не обнаружив ничего подходящего для Москвы в шкафу, пропахшем нафталином, пришлось заказывать новое платье у проклятой Надьки-вертихвостки, а дорогу к чемодану прорубать топором: тропинка к сараю заросла крапивой ростом с саму Михалну и стеблями в руку толщиной.

Главное же, каждый вечер перед сном она без устали штудировала энциклопедии и словари. Экзаменовал ее Лексеич.

* * *

Через несколько дней пришла новость. Михайловну вызывали на переговоры с Москвой.

В этот день она, обычно любившая послеобеденный сон, спать не смогла. Еле дождалась вечера и отправилась на переговоры, как утверждала, с самим Якубовичем. Сопровождали ее Лексеич и Верка.

Автостанция встретила процессию забитыми фанерой окнами и скрипучей дверью. Здание, в котором до 90-х продавали билеты и ожидали прибытия рейсовых автобусов, превратилось теперь в так называемый «Комок», внутри которого с минимальным комфортом разместились аптека, кабинет фельдшера и точка «Союзпечати». По выходным сюда втискивались несколько раскладушек с хозтоварами и продуктами. Здесь же, на небольшой площадке, наверху никуда не ведущей шестиступенчатой лестницы, находился местный переговорный пункт. Телефон стоял прямо на табуретке, а на стене висела табличка: «Переговорный пункт хутора Веселый».

– Алё! Москва? – Михална схватила трубку, как только раздался продолжительный звонок.

– Здравствуйте! Это Зинаида Михайловна Орешкина? – услышала она в трубке юный голосок, похожий на птичий беззаботный щебет.

– Да, я это. А вы с «Поля Чудес»?

– Нет. С московского телеграфа. Меня Лариса зовут.

– Так это вы мне телеграмму прислали? – Михална растеклась в благодарной улыбке.

– Хорошо, что я вас нашла, – снова залепетала Лариса, – а то уже не знала, что и делать. Я новенькая, понимаете? Только к работе приступила. Еще не все знаю, а тут еще Толик отвлекает… Вот я и перепутала адреса.