Необыкновенные приключения экспедиции Барсака

— Она собирает гусениц, которых выдавит, высушит и из которых — только не пугайтесь! — сделает соус,— объяснил доктор Шатонней, блестящий знаток негритянской кухни.— Эти гусеницы называются «сетомбо». Они единственно являются съедобными, и, кажется, у них приятный вкус.

— Верно,— подтверждает Морилире.— Их вкусные!

Миленькая негритянка, завидев нас, идет навстречу.

К нашему большому удивлению, она говорит на довольно правильном французском языке.

— Я,— обращается она к мадемуазель Морна,— воспитана во французской школе, служила у белой женщины, жены офицера, вернулась в деревню во время большой битвы и попала в плен. Умею делать постель, как белые. Ты будешь довольна.

Она ласково берет за руку мадемуазель Морна и увлекает в хижину. Мы возвращаемся довольные, что наша компаньонка хорошо устроилась. Но час сна еще не пришел ни для нее, ни для нас.

Не прошло и получаса, как мадемуазель Морна зовет нас на помощь. Мы бежим и при свете факелов видим неожиданное зрелище. На земле, у порога хижины, распростерта маленькая черная служанка. Ее спина исполосована красными рубцами. Несчастная отчаянно рыдает. Перед ней стоит, защищая ее, мадемуазель Морна — она великолепна, когда гневается,— а в пяти шагах ужасный негр строит отвратительные гримасы, держа в руке палку.

Мы спрашиваем объяснений.

— Представьте себе,— говорит мадемуазель Морна,— я только что легла в постель. Малик, так зовут маленькую негритянку,— славное имя, не правда ли, оно напоминает о Бретани? — Малик обмахивала меня, и я начала засыпать. И вот этот зверь, ее хозяин, внезапно вернулся. Увидев меня, он пришел в ярость, потащил бедное дитя и принялся избивать, чтобы научить ее, как водить белых в его хижину.

— Хорошенькие нравы! — ворчит Бодрьер.

Он прав, этот веселый Бодрьер! Но он неправ, когда, злоупотребляя положением, принимает ораторскую позу и разражается следующим обращением:

— Вот они, господа, эти варварские народности, которых, вам угодно превратить в миролюбивых избирателей!

Очевидно, он воображает себя на трибуне. Барсак вздрагивает, точно его укусила муха. Он выпрямляется и сухо отвечает:

— Обращайтесь к тем, кто никогда не видел, как француз бьет женщину!

Он тоже прав, господин Барсак!

Неужели нам придется присутствовать при состязании в красноречии? Нет: Бодрьер не отвечает. Барсак поворачивается к негру с палкой.

— Эта малютка тебя покинет,— говорит он.— Мы уведем ее с собой.

Негр протестует: негритянка его невольница. Он за нее заплатил. Неужели мы будем терять время, доказывая ему, что рабство запрещено на французской территории? Он все равно не поймет. Нравы преобразуются законами, но не в один же день.

Господин Барсак находит лучший выход.

— Я покупаю твою невольницу,— говорит он.— Сколько?

Браво, господин Барсак! Вот хорошая идея!

Негр видит случай провернуть выгодное дельце и успокаивается. Он просит осла, ружье и пятьдесят франков.

— Пятьдесят ударов палкой! — отвечает капитан.— Ты их вполне заслуживаешь.

Стали торговаться. Наконец мошенник уступает служанку за старое кремневое ружье, кусок материи и двадцать пять франков. Все это ему выдают.

Пока продолжается спор, мадемуазель Морна поднимает Малик и перевязывает ее раны, смазав маслом карите. Когда же сделка завершается, она уводит ее в наш лагерь, одевает в белую блузу и говорит, положив ей в руку несколько монет:

— Ты больше не раба: я тебе возвращаю свободу.

Но Малик разражается рыданиями: она одна на свете, ей некуда идти, и она не хочет покидать «такую добрую белую»: она будет служить у нее горничной. Она плачет, умоляет.

— Оставь ее, девочка,— вмешивается Сен-Берен.— Она тебе, конечно, будет полезна. Она тебе окажет те тысячи мелких услуг, в которых женщина всегда нуждается, будь она даже мужчиной.

Мадемуазель Морна соглашается тем охотнее, что ей этого очень хочется. Малик, не зная, как выразить благодарность Сен-Берену, который заступился за нее, бросается к нему на шею и целует в обе щеки. Утром Сен-Берен признался мне, что никогда и ничто ему не было так неприятно!

Бесполезно прибавлять, что мадемуазель Морна не думала искать гостеприимства у туземцев в третий раз. Ей разбили палатку, и ничего больше не смущало ее сна.

Таков был первый день нашего путешествия.

Без сомнения, следующие будут походить на него. Поэтому я не буду рассказывать о них подробно, и, если не случится чего-либо особенного, руководствуйтесь пословицей: «АЬ uno disce omnes»[33].

Амедей Флоранс.

Вторая статья Амедея Флоранса была опубликована в «Экспансьон франсез» 18 января. Ниже мы приводим ее целиком.

ЭКСПЕДИЦИЯ БАРСАКА 

(От нашего специального корреспондента)

Дни идут за днями.— Мой гость.— Балет.— Я допускаю нескромность.— Чудесная ловля господина де Сен-Берена.— Воронья.— Чтобы сделать мне честь.— Тимбо! — Сорок восемь часов остановки.— Буфет.— Даухерико.— Розовая жизнь в черной стране.— Прав ли господин Барсак? — Я оказываюсь в затруднении.