Необыкновенные приключения юных кубанцев

Нести вдоль берега пришлось недолго: скоро свернули в заросли, а затем и углубились в лес. В настоящий, дикий и нетронутый, самый что ни на есть тропический, о каком знал он лишь из учебников да книг. Никакого сравнения с тем, что видел в горах Кавказа! В несколько обхватов деревья вознеслись верхушками высоко в поднебесье, сплелись там так густо, что солнечный свет почти не проникает вниз, и тут царит сумрак, влажный и душный. Замшелые стволы обвиты лианами, словно толстыми канатами. Некоторые из них, достигнув верха, развернулись макушками вниз и свисают, украшенные крупными цветками. На них иногда раскачиваются, спускаясь почти донизу, любопытные обезьянки с кошку, а то и с собаку величиной - длиннохвостые, длиннорукие, с человекообразными мордами. У иных под брюхом или на спине дитеныши, держатся за шерсть так цепко, что мамаши смело сигают с лианы на ветку или наоборот. Щелканье, стрекот, пересвистывание яркоокрашенных птиц, тоже мелких и покрупнее, слились в невообразимую какофонию звуков, помощнее той, что доводилось слышать в весенних кубанских плавнях. "Вот она, первозданная, первобытная красотища дикой природы", - с восхищением думал Андрей. Он шел, окруженный своими первооткрывателями, впереди процессии, растянувшейся вдоль торной, но узкой и извилистой тропы, и во все глаза, с ненасытным детским любопытством разглядывал эту диковинную, как в сказке, природу.

Но вот лес стал редеть, тропа пошла прямее и в гору, пока не вывела на солнцепек. Тут в полную мощь показал себя тропический зной - без малейшего ветерка, неподвижный и плотный, какой на Кубани бывает только перед летней грозой, и это - несмотря на утренний час. Андрей почувствовал, как по спине побежали ручейки пота. "По такой жарище, - сетовал он про себя, - даже если б у дикарей и было во что одеваться, они предпочли бы ходить нагишом"...

На возвышенной местности, куда они вышли, кроме высокой и густой травы, буйно заполонившей все вокруг, в обилии росли усыпанные цветом, ягодами, фруктами разных размеров и вида многочисленные кусты и деревья. Выше других поднимались пальмы, увенчанные шатрами из широченных листьев, ниже которых можно было видеть крупные плоды-орехи. С других свисали батареи огурцеподобных бананов; попадались деревья с плодами, похожими на те дыни, что насытили его в начале прошедшей ночи.

На подходе к селению с шалашеподобными строениями их поджидала немногочисленная толпа из туземцев помоложе. Худощавые, неказистые, нагишом, они казались Андрею все на одно лицо. Одни разглядывали его издали и боязливо, другие находились поближе. Таким он, улыбаясь, подмигивал и даже показывал язык, на что некоторые отвечали тем же.

Встречать добычу и диковинного гостя вышли не все взрослые: в тени одной из пальм, росших на околице, их поджидал туземец весьма пожилого возраста в соседстве с несколькими крепкими парнями - слугами или телохранителями. О возрасте свидетельствовала проседь в висках и бородке, особенно заметная на темнокожем лице. Нанесенные белой краской линии на лбу и щеках, диадема из разноцветных перьев, украшавшая голову, говорили о его знатности либо старшинстве. Воткнутые в ушные раковины и ноздри занозы подтверждали догадку, что перед Андреем вождь племени.

Поровнявшись с ним, шествие остановилось. Вождь подошел, скрестил на груди руки и произнес какую-то фразу, надо полагать - приветствие. Ответив таким же жестом и кивком головы, Андрей сказал:

- Я, конешно, ни бельмеса не понял, но вижу ваше дружелюбие. Как говорят немцы, данке щен.

Тем временем подошла еще одна знатная особа - толстяк неопределенного возраста. И тоже в сопровождении двух дюжих молодцов. У этого украшения иного рода: десятка два, если не больше, побрякушек из черепов птиц, челюстей каких-то мелких животных, ожерелья из зубов и раковин - все это навешено на шею, нанизано на предплечья и запястья рук, на щиколотки ног. В нем Андрей предположил шамана, прародителя попов, о которых ему успели внушить в школе, что все они дармоеды, паразитирующие на темном, малограмотном народе, и обслуживающие эксплуататоров. Впрочем, дружбы между ним и вождем племени что-то не заметно. Иначе встречали бы вместе. Кроме этого наблюдения, Андрею показалось также, что шаман и к нему относится без всякого почтения, если не сказать больше. Уж не заподозрил ли в нем соперника?

Посверлив колючими, заплывшими жиром глазками, возможного конкурента, шаман удалился, и шествие продолжилось.