Необыкновенные приключения юных кубанцев (СИ)

Вместо короткого «да» Грета выдала целую тираду, из которой он ничего не понял.

— Она сказала, — пояснила Марта, — что давно мечтала об этих серёжках, но они дорогие, поэтому стеснялась просить брата о таком подарке; что у неё ещё и уши не проколоты, но теперь она переборет боязнь и завтра же посетит салон красоты.

Благодаря компанейскому характеру Марта еще до похода в магазин успела завоевать симпатии Греты, а заветные серёжки сблизили их ещё больше: Андрей заметил, что вели они себя, как близкие подруги.

Накормив их, хозяйка попросила её помочь «состряпать что-нибудь на ужин», и они отбыли на кухню. Предоставив возможность Андрею совершенствовать свой немецкий выговор с помощью Максика. У малыша лексикон был богаче не на много, но зато пользовался он им гораздо увереннее. Произношение же «онкель Андрэ» вызывало у него заливистый смех.

К приезду взрослых хозяев, появившихся, по словам Греты, раньше обычного, ужин был готов, и разговор на интересовавшую всех тему начался прямо за столом.

— Ну, давай, расскажи нам пообстоятельней, где и как вы познакомились с нашим отцом, — начал Курт тоном, в котором отчётливо сквозили нотки недоверия, если не сказать больше. — Но учти: без лжи и фантазий! Это может обернуться для вас неприятностями…

— Курт, зачем ты так!.. — упрекнула супруга. — Уж не заподозрил ли ты в них большевистских шпионов?

— Извини, Ирма, но очень уж всё это выглядит подозрительно…

— Ты же ещё ничего…

— Как-то странно получается, — не дал он ей договорить: — ехали в Германию на заработки — так, по крайней мере, считали их родители — и при этом снабдили такой суммой в марках… Или сестра сказала мне неправду?

— Я объясню, откуда у нас эти деньги, — отвечала Марта без тени растерянности. — Позвольте рассказать всё по порядку.

Хозяин промолчал, и не только, видимо, потому, что как раз отправил в рот кусок бифштекса; а она продолжила:

— Начну с ответа на «где». Случилось это недалеко от города Краснодара. Слыхали о таком?

— Разумеется. Продолжай.

— К середине августа мы оказались в оккупации. А через месяц на железнодорожной станции, вблизи которой мы с ним, — кивнула в сторону Андрея, без стеснения уплетавшего всё, что подсовывала ему Грета, — тогда жили, ваши сформировали состав из десятка вагонов, груженных зерном, картофелем и ещё не знаю чем. Как узнали мы позже от вашего папы, продовольствие предназначалось для нужд армии в тех местах; мы же сперва думали, что для отправки в Германию.

— Вы — это кто: ты и твой брат? — потребовал уточнить Курт.

— Не только: в вагоне нас было около тридцати человек.

— Ты что-нибудь понимаешь? — бросив взгляд на жену, Курт нервно отложил вилку и нож, с помощью которых управлялся с бифштексом.

— Да, я, извините, немного забежала вперёд, — спокойно поправилась рассказчица. — Сейчас поясню. Но сперва хочу снять грех с души… Я вам, — посмотрела в глаза Ирме, — сказала, что мы с Андрэ брат и сестра, но это не так… Просто мы с ним были соседи и давно дружим. И так получилось, что последнее время он остался жить на хуторе — это небольшое, в несколько десятков дворов поселение — а мы с мамой и дедушкой переехали в большую деревню, километров за семь. Четырнадцатого сентября он пришёл к нам, чтобы поздравить меня с днём ангела. А на другой день, когда я пошла его проводить, мы попали в облаву, устроенную властями, чтобы набрать подростков. Нас и ещё около трёх десятков мальчиков и девочек взяли на рынке, отвезли на железнодорожную станцию и там заперли в пустом вагоне. Затем этот вагон поставили впереди паровоза, а с боков метровыми буквами написали слова «ДЕТИ». Теперь понятно?

— Продолжай, — кивнул Курт.

— Сделали это для того, чтобы обезопасить состав от партизан: командование было уверено, что из-за детей партизаны — я слышала это своими ушами — не пустят его под откос…

Словом, Марта подробно и правдиво, как того и требовал хозяин, рассказала то, что известно читателю по первой части романа. Опустила лишь случившееся с тремя девочками: язык не повернулся говорить о таких постыдных вещах.

Вслух не реагируя на услышанное, Курт больше «каверзных» вопросов не задавал, и у неё скаладывалось впечатление, что удастся развеять его сомнения и недоверие. Умела сдерживать эмоции и Ирма; не умела делать этого только Грета. По натуре впечатлительная и справедливая, она то гневно отзывалась о своих соотечественниках, то ругала партизан, то тут же их хвалила или оправдывала действия; брат к этому относился спокойно, по крайней мере, внешне.

Гуманный поступок деда, напоившего заложников водой и поделившегося хлебом, она горячо одобрила, добавив:

— Наш дедушка — добрейшей души человек! За это и бережёт его бог в этой вашей страшной России.

Услышав, что в свинцовом ливне за каких-нибудь пару минут от партизанских пуль полегло столько народу, большинство которых — ровесники деда, она, всхлипывая, пожалела:

— Бедные!.. За что, спрашивается?..

Убийство по приказу комиссара тяжелораненых вызвало гнев:

— Негодяй! Разве ж это по-человечески?..