Необыкновенные приключения Синего человека

– Морская болезнь? У меня? Никогда в жизни. Наоборот, появился волчий аппетит. Нельзя ли ускорить обед?

– Но позволь, не прошло и двух часов, как мы встали из-за стола.

– Возможно… Однако очень хочется есть. Я так счастлив, что сбежал из этой старой конуры на улице Ренар и больше не вижу угрюмой физиономии старой Мариеты, не слышу резкого тона госпожи Оберген, урожденной Ламберт, одно только имя которой – Аглая – производило на меня ужасное впечатление! Никогда не чувствовал себя лучше. Моя радость выражается в ненасытном голоде.

– Итак, ты ни на что не жалуешься?

– Абсолютно!

– И нет никаких опасений за будущее?.. Тебя не страшат непредвиденные случайности?

– Черт возьми, да зачем все это говорить? Я освободился от цепей, победил сомнения и нерешительность, обрел настоящего друга, доверчиво разделившего со мной свою любовь к морю.

– Вот этим-то я и терзаюсь.

– Ей-ей, нашел когда!

– Самое время. Мне бы следовало сейчас отдавать команды, прислушиваться к ветру, управлять кораблем одним словом…

– На языке простого бакалейщика это значит…

– …Что «Дорада» скоро зайдет в Шербурnote 41 и ты сможешь сойти на берег, если в чем-то сомневаешься.

– В этом и заключаются твои терзания?

– Да.

– Вот и чудесно! Забудь о них. Остаюсь здесь в качестве пассажира. Но знай: бездельничаю только до тех нор, пока не найдешь мне дело. Любому прогулочному судну я предпочитаю твое. Можешь ответить на это, что у меня неплохой вкус, что путешествие с таким другом, как ты, вполне компенсирует удовольствие бродяжничать в компании авантюристов, плавающих на наших пароходах. В этом я с тобой полностью согласен. Итак, вперед, к берегам Бразилии! Увидишь, обузой не буду.

– Дорогой Феликс, ты самый лучший из моих друзей. Прости мои сомнения, я просто боялся втянуть тебя в какую-нибудь авантюру…

– Да что с тобой сегодня? Говорил, что доверяешь мне, а сам изо всех сил стараешься сыграть эдакого мелодраматического злодея. Ну, кто ты?

Контрабандист?..note 42 Работорговец?.. Пират?..

– Не то, мой друг, не то!

– А хоть бы все было и так? Что из того? Я собираюсь нажить в Бразилии миллион, может, и два. Остальное не имеет значения. Мне бы завалить деньгами мадам Обертен, урожденную Ламберт, или развестись, если ее сварливость раз и навсегда не утонет в денежном потоке.

– Ей-богу, ты говоришь так, что я действительно оставлю при себе свои терзания и покончу наконец с этим.

– Вот и чудесно, в добрый час! Кстати, у тебя великолепная коллекция охотничьего оружия.

– Это от Гиньяра, с авеню де л'Опера.

– Хорошо устроился, черт возьми!

– Я без ума от охоты. Иногда удается позабавиться этим во время путешествий.

– А у меня почти никогда не получается, дела без конца. Вообще, на улице Ренар я вел сидячий образ жизни.

– Зато теперь можешь стрелять сколько угодно.

– Не начать ли прямо сегодня? Нам то и дело встречаются большие стаи уток. Я был бы не прочь проверить дальнобойность этого прекрасного ружья двенадцатого калибра.

– Как хочешь. Ты у себя дома. Но предупреждаю: эта птица дрянная на вкус, и к тому же я не смогу всякий раз нырять за твоей дичью.

– Да это совершенно не важно! Главное – скоротать время до обеда.

С этими словами пассажир оставил капитана наедине с картой и, прихватив патроны, вооруженный до зубов, поднялся на палубу, где устроился среди матросов, равнодушно наблюдавших за ним.

Вскоре он открыл огонь по водоплавающим, подлетавшим в поисках пищи к самому кораблю. Благо у корабельного кокаnote 43 нашлось чем их приманить.

Пах!.. Пах!.. Выстрел, второй, третий, четвертый… К великому изумлению матросов, пассажир владел оружием не хуже военного стрелка.

Однако восхищение быстро сменилось испугом, а потом глухим гневом и страшной руганью. Перепуганные беспрерывным обстрелом, утки покинули «Дораду», а бакалейщик, у которого оставалось еще два патрона, стал искать новую цель. В это время что-то абсолютно черное, похожее на ласточку, стрелой пронеслось над кораблем. Охотник моментально вскинул ружье и подстрелил бедную птицу. Она камнем упала на палубу.

Но вместо аплодисментов за превосходный выстрел, которому позавидовал бы любой, Феликс наткнулся на суровые лица бретонцев и услышал их отборную брань.

Боцман, мужчина лет сорока, с упрямым лицом, коренастый, с непропорционально широкими плечами, поднял добычу и, повернувшись к сконфуженному Феликсу, сказал в упор:

– К несчастью! Хотя и красивый выстрел, месье парижанин.

– В чем дело, Беник?

– Вы убили сатанита!note 44

– Ну и что же?..

– Как что? Вы разве не знаете, что эти Божьи птички – души погибших моряков? Убить сатанита, месье парижанин, все равно, что дважды убить человека, и не просто человека – матроса. Убить сатанита – значит навлечь на корабль беду.

– Беник, вы меня пугаете. Я очень уважаю ваши поверья, но не знал… Мне остается лишь выразить глубокое искреннее сожаление.

– Хорошо сказано, месье. Вижу, вы славный человек и к тому же друг капитана – а этим уже все сказано…

– Если вы не откажетесь, в знак примирения и чтобы забыть о случившемся, угощаю всех двойной порцией водки.