Необыкновенные приключения Синего человека

Какая-то неведомая сила заставила взглянуть вниз. Бакалейщик не мог отвести взора от пропасти, хоть смотреть было невыносимо страшно. Качало так, что вспомнились первые дни на «Дораде». Однако здесь куда страшнее, чем в открытом море.

Показалось, что деревья на дне ущелья медленно растут, верхушки тянутся ввысь. Вот-вот густые кроны приблизятся к карнизу. Феликс пошатнулся, попытался за что-нибудь зацепиться. Ему захотелось врасти в эту гранитную стену. Онемев, не в состоянии даже крикнуть, растерянный, с глазами, полными ужаса, Обертен не мог больше противиться силе, которая тянула его вниз. Голова его, а за ней все туловище подались вперед, тело согнулось, словно сломанный стебель, ноги перестали чувствовать землю. Парижанин падал, переворачиваясь в воздухе. Это было приятное, захватывающее ощущение. Но его внезапно прервал дикий крик Беника. Лишь услышав этот вопль отчаяния, Синий человек понял, что происходит.

__________

Воистину неисповедимы пути Господни.

Феликс очнулся и удивился этому. Он не мог сказать точно, сколько времени прошло. Казалось, он во власти какого-то непрекращающегося кошмара. До слуха долетали приглушенные крики, сотни птиц величиной с голубя кружили над ним. Вероятно, француз потревожил их, и теперь пернатые злобно клевали и щипали его, как бы давая понять, что место занято, что ему надо убираться отсюда.

— Попугаи, — произнес он вслух. — А впрочем, нет. У этих не такие мощные клювы. Черт побери! Где я? И что произошло? Ах да! Я же свалился сверху… А где же остальные? Боже мой! Да я разбился… А тут еще эти мерзкие птицы норовят клюнуть в глаз. Правда, клювы у них слабоваты, пожалуй, это не опасно.

Рассуждая вслух, путешественник между тем осмотрелся. Он лежал на спине в тени деревьев, на подстилке из сломанных ветвей.

Феликс попытался подняться, но не тут-то было. Все тело занемело от сильного удара при падении. Он не смог пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Еще этого не хватало! Я теперь, наверное, похож на кусок мармелада. Но почему-то мое тело все желтое… Это что-то новенькое. Боже мой! Да тут яичная скорлупа! Ого! Нет, я похож не на мармелад, а на омлет. Просто копия. На такой омлет, пожалуй, нужно дюжин сорок яиц… Одним словом, злоключения продолжаются, свободно переходя от трагедии к гротеску[172] и обратно. Что-то еще будет?.. Похоже, я угодил в гнездо…

Синий человек не ошибся. Волею провидения[173] он упал не на землю, что означало бы мгновенную гибель, а в гнездо. И в какое гнездо!

Оно состояло из множества туго переплетенных веток и в ширину достигало метров шести. В середине находилось углубление, дно которого оказалось так крепко слажено, что по нему можно было без страха топать ногами. Это воздушное сооружение нисколько не пострадало от мощного удара.

А вот яйца, кроме, быть может, пары десятков, погибли. Феликс явился невольной причиной этого несчастья.

Торговец колониальными товарами мог заметить, что в стране кофе, сахара и кампешевого дерева[174] существовали и другие удивительные вещи. Он стал непрошеным гостем прекрасных птиц, родичей дроздов. Они живут обычно стаями. Понимая, какие преимущества несет с собой такая жизнь, пернатые собираются в огромные колонии. В такой колонии все общее: добыча, жилище, дети. Птицы сообща добывают пропитание, сообща обороняются от врагов, сообща выращивают потомство.

Ткачики, а именно так их здесь называют, на редкость дисциплинированы, им чужд дух соперничества. Они все вместе строят огромное гнездо — общий дом для крылатой республики. Нужно видеть этих неутомимых тружеников, снующих туда-сюда по округе в поисках строительного материала. Если попадается тяжелая ветка, колонисты собираются по три-по четыре и в клювах приносят ее к будущему гнезду.

Мастерски сплетенные, с необыкновенным терпением и знанием дела подогнанные одна к другой, все эти ветки вскоре превращаются в настоящую цитадель[175], которая надежно защищает пернатых от здешних ураганов.

Когда приходит время кладки яиц, то все они оказываются вперемешку на дне гнезда. Птицы разбиваются на группы. И пока одна присматривает за кладкой, остальные заняты поисками пропитания.

Едва появившись на свет, малыши-птенчики ощущают родительскую заботу и тепло и не знают точно, кто из добрых мам их родная мать. Самки ткачиков любят всех птенцов одинаково, независимо от того, чьи это дети. Нежности материнского сердца хватает на всех.

Самцы ткачиков — истинные воины, которые зорко следят за безопасностью колонии, отважно отбивая нападения врагов, будь то обезьяна-любительница яиц или кровожадный хорек, охотник до нежного мяса только что вылупившихся малюток. Самоотверженно сражаются они и с крупными хищниками, атакуют их большими стаями и обращают в бегство.

Кроме того, инстинкт безошибочно подсказывает нашим героям место вблизи осиного гнезда. Здешние осы очень крупны, у них красное брюшко. Насекомые строят свои гнезда среди ветвей по нескольку на одном дереве.