Необыкновенный консилиум

      Прошла ещё минута, и страшный голос, очевидно не надеясь, что я, умею читать, прокаркал то же самое из громкоговорителя.

      Тут только я заметил в углу столик, а на нём стопку чистых бланков. На цыпочках, стараясь не поскользнуться на зеркальном полу, я подкрался к столу и только протянул руку…

      «ВАШЕ ИМЯ, ФАМИЛИЯ?» — грозно спросил голос.

      Я скорей нацарапал на листочке фамилию.

      «НА ЧТО ЖАЛУЕТЕСЬ?»

      Теперь наконец мне стало ясно, куда я попал: очевидно, это была поликлиника, где вместо врачей работали аппараты. Я написал:

      «На всё. Ужасно болит голова. Ломота во всём теле».

      Подумал немного и добавил:

      «Не могу работать».

      Внезапно что-то зажужжало, и бумажка исчезла, точно её сдуло ветром. Заиграла бодрая музыка. Разошлись в стороны стеклянные двери. Под звуки весёлого марша я поплёлся по коридору, миновал длинный ряд застеклённых кабин, где за пультами приборов сидели озабоченные люди в синих спецовках. Никто не обратил на меня никакого внимания.

      А в это время каркающий голос в вестибюле снова объявлял начало приёма: очевидно, там пришёл следующий пациент.

      И вот я очутился в полутёмном зале: голубоватый сумрак, как пар, поднимался над тусклой гладью пола.

      Вспыхнули жёлтые прожектора. Осветились нацеленные, точно жерла орудий, тубусы диагностических приборов, со всех сторон замигали разноцветные лампочки и ожили, задрожали экраны электронно-лучевых трубок.

      Голос из репродуктора, похожий на голос мёртвого великана, командовал:

      «ОТКРОЙ РОТ, ПОКАЖИ ЯЗЫК. ЗАКРОЙ. ДЫШИ. НЕ ДЫШИ».

      Ошеломлённый, не смея противиться, я высовывал язык, дышал, не дышал, поворачивался, поднимал руки и подставлял то один, то другой бок невидимым и всевидящим лучам. Наконец, обливаясь потом, в полном изнеможении упал в кресло…

      Минут через пятнадцать в вестибюль, где я ждал ответа, вышел техник и молча протянул мне листок.

      Я взглянул и не поверил своим глазам.

      Это был длинный список органов и исследований. Снова и снова я перечитывал его:

      «Лёгкие. Прозрачны. Функционируют нормально.

      Сердце. Нормальных размеров. Тоны ясные и ритмичные, шумов нет.

      Желудок. Обычной формы и нормальных размеров.

      Печень. Работает нормально. Нормальных размеров…»

      И так далее в этом роде. Всё у меня было нормальных размеров, все органы функционировали прекрасно, и все анализы были в полном порядке. Вот только сам я был не в порядке, но, кажется, этим машинам не было до меня никакого дела.

      Единственное нарушение, которое они обнаружили, был след от операции аппендицита, сделанной в детстве. Да ещё нашли у меня мозоль на левой ноге.

      Но, боже мой, при чём тут мозоль!

      «Послушайте, — обратился я к технику, — я, честное слово, болен. У меня голова раскалывается на части. Я еле хожу. У меня…»

      «Ничего не могу поделать, — сказал техник. — Вы здоровы».

      Повернулся и пошёл.

      Неожиданно раздался треск репродуктора.

      «СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ, — прокаркал голос. — МОЙТЕ РУКИ ПЕРЕД ЕДОЙ. КУРИТЬ — ЗДОРОВЬЮ ВРЕДИТЬ».

      «Я не курю», — сказал я.

      Голос ответил:

      «ПЕЙТЕ РЫБИЙ ЖИР».

      Я закричал: «Постойте!» — и бросился за техником. И… проснулся.

      В окна барабанил дождь. Часы показывали половину

      восьмого. Вся эта необыкновенная поликлиника мне приснилась.

      Однако я действительно был нездоров. Все кости ныли, ломило в висках… Видимо, я простудился. Измерил температуру. Температура была нормальной, но чувствовал я себя так скверно, что решил не ходить на работу и вызвал по телефону врача.

      Врач приехал, поглядел на меня и сказал:

      — Голубчик, да у вас самый обыкновенный грипп. Лежите в постели, напейтесь чаю с малиной, а на ночь примите пирамидон.

Глава 14

ЧТО МОЖЕТ И ЧЕГО НЕ МОЖЕТ РЕНТГЕН

Тот, кто думает, что рентген «видит всё», заблуждается. Передо мной рентгеновский снимок руки: я вижу кости, смутный очерк ладони, тень кольца на безымянном пальце.

      А ногти? Ногти не видны. Но, положим, ногти мы видим и без рентгена. А кровеносные сосуды? А мышцы, связки, сухожилия?

      Ничего этого на снимке нет.

      Пациент, которого мучает мигрень, просит, чтобы ему сделали рентгеновский снимок головы. Он надеется, что рентген всё покажет. Но врач в ответ лишь пожимает плечами. Он-то знает, что рентген не только не скажет, почему болит голова, рентгеновский луч просто «не увидит» мозг. А значит, и мелкие сосуды мозговой оболочки, от которых зависит возникновение мигрени, на снимке окажутся не видны.

      Как же доктор поставил диагноз? А вот так, без рентгена.

      Дело в том, что рентгеновские лучи проходят сквозь мягкие ткани организма, всё равно какие — мускулы или мозг, — почти не задерживаясь, и остановить их может лишь твёрдая ткань, которая содержит соли тяжёлых металлов. Эта ткань — кости, в которых много кальция. Поэтому мы и видим вполне отчётливо на рентгеновском снимке один только скелет.