Неодолимая любовь: Иранский романтический эпос

Азин, достойный и преданный слуга, сошел с коня, поцеловал землю перед Рамином, принялся расспрашивать его о житье-бытье, и все это доброжелательно, с приветливой улыбкой, с выражениями почтения. Затем он вручил ему письма Вис и еще ее платок и покрывало, которые она велела передать былому возлюбленному.

Затрепетал Рамин при виде присланного, протянул руку к письму, но так задрожал, что не мог устоять на ногах, упал и лишился чувств. Когда же пришел в себя, жадно стал читать послание, орошая его слезами, прижимая к сердцу и к губам платок и покрывало любимой. Долго он не мог совладать с собой, но в конце концов, написал Вис ответное письмо, в котором умолял его простить и клялся в жаркой любви. Поехал Азин назад с этим посланием, а Рамин вскорости последовал за ним, смиренный и полный надежд.

Прибытие Рамина в Мерв

Прекрасен град Мерв, столица земных владык! В нем одном — сад радостей земных, так хорош он весной ли летом ли, осенью или зимой, словом, во всякое время года. И тот, кто бывал в Мерве, кому дарила столица свой приют, не променяет его ни на какой другой город. Если же там живет его подруга, то считайте, что выпал сему человеку счастливый жребий! Теперь понятно вам, как тосковал Рамин, разлучившись с родными местами и с возлюбленной. И хоть покинул он их по собственной воле, выбросить из сердца не смог, а когда вернулся, всё вокруг предстало пред ним еще более прекрасным, чем прежде, словно не Мерв открылся его взорам, а рай небесный.

Когда он приблизился к крепостной башне, дозорный сверху заметил его, узнал коня и удалого всадника на нем. Тотчас стражи известили кормилицу, а та побежала к своей госпоже, радостно восклицая:

— Вот и прибыло лекарство от твоей боли сердечной! Явился воин царственный, достойный венца, пришел провозвестник весны, — как видно, судьба смягчилась, а рудник свидания снова наполнился драгоценными каменьями. Видишь, твои упования сбылись, испей же сладостное вино встречи! Поднимись, о луна, погляди на лик земной: как он блистает и цветет, как ликует и радуется приходу Рамина. Воистину, он прибыл под счастливой звездой, теперь воссоединятся солнце и луна! Посмотри, как он хорош, как жаждет твоей любви, изнемогает от тоски по тебе — открой же двери милому!

Но черноокая красавица отвечала ей:

— Шаханшах почивает, вместе с ним уснули наши горести. Но если вдруг проснется он — беда! Всем нам конец. Ты уж постарайся, чтобы он не пробудился раньше времени.

Кормилица тотчас принялась ворожить над шахом, и тот погрузился в такой крепкий сон, как будто был пьян мертвецки, ничего не видя и не слыша. А Вис тем временем прошла к высокому оконцу и уселась подле него, озарив сиянием всю округу. Сверху ей отлично был виден Рамин, стоящий перед башней, сердце у Вис так и расцвело любовью, но она подавила радость и выказала обиду: как бы не замечая Рамина, укоризненно обратилась к его коню:

— Я к тебе как к родному относилась, добрый конь, что же ты презрел нашу дружбу? Разве не дарила я тебе уздечку золотую, подковы серебряные? Разве не ходил ты под попонами шелковыми, под седлом бархатным? Ясли тебе отвели беломраморные, кормили круглый год зерном отборным, поили ключевой водой… Зачем же ты оставил все это, зачем польстился на чужие хлеба, зачем душе моей оскорбление нанес?.. Напрасно ты прибился к другой конюшне, конь удалой: кто добра не ценит, зло вкусит, кому арка храма не по душе, под перекладиной виселицы окажется.

Рамин увидел, как сердита его возлюбленная, услышал ее горькие речи и не мог не признать, что она права, а он виноват. Со слезами он заговорил:

— О солнцеликая владычица красавиц, ты подобна сияющему рассвету после тьмы ночной, ты — дивный цветок, благородная лилия! Зачем ты гневаешься на меня и терзаешь мое сердце, зачем отвращаешь от меня пленительный взор? Ведь ты душа моя, Вис, ты мне жизни дороже, я вечный твой пленник, раб любви к тебе, — тем и известен я в мире. Вот он я пред тобой такой же, как и был, а ты изменилась, ты сурова со мной… Где твои клятвы, где твоя любовь? Ты, видно, вознамерилась лишить меня жизни, ты теперь заодно с врагами моими!

Вот как повернул разговор красноречивый Рамин! Стал он рассуждать о завистниках и ненавистниках, которые срубили под корень деревья в саду любви, иссушили цветник надежды, потом и свою вину признал: мол, я благороден, но слаб душой, подчинился жестокой судьбе, поддался наваждению бесовскому, потому и утратил покой и разум. А закончил мольбами о прощении, заклиная Вис вернуть ему любовь. Он говорил: