Неоконченная Акварель

У калитки дома, где жила Царевна, я столкнулся с Артуром. Его я ожидал встретить здесь меньше всего. Он все еще прихрамывал. В руках у него была дырявая плетеная сумка.

— Вот хожу, ищу груши, — как бы оправдываясь, сказал мой приятель.

Хозяйка вышла к нам, гремя подойником.

— Ваша квартирантка еще спит? — спросил я.

— Какой там! Час назад колхозная машина за хлибом шла, так вона з нею и уихала.

— Как уехала? Совсем?

— Ясно дило, — ответила женщина и со вздохом добавила: — Быстро собралась, даже картыну свою бросила.

Я был растерян. Странно, ведь еще вчера в это время судьба незнакомой девушки была для меня почти безразличной, а сейчас… сейчас я чувствовал себя так, словно навсегда потерял близкого друга.

— А где она? — тихо проговорил я.

— Картына, что ли? Да там, у хате.

Мы спросили разрешения и вошли в маленькую комнатку. Все здесь носило отпечаток поспешных сборов: обрывки газет, пустые кульки, привядшие помидоры на плите, застеленной белой бумагой.

Артур показал мне глазами на большой лист ватмана, валявшийся в углу. Я взял его и поднес к свету. На нем карандашом были набросаны горы, старые кряжистые сосны с облупившейся корой, меловая скала и море. Не было основного — красок.

— Можно мне забрать это с собой? — спросил я. Хозяйка заколебалась. Потом, усмехнувшись, посмотрела на Артура и ответила:

— Берить, бог з вамы.

О грушах мой друг так и не спросил. Мы вышли за калитку. И тут Артур остановился, точно прикованный к месту. Я оглянулся и обомлел.

Меловую скалу окружал сверкающий нимб. Она ка залась почти черной на фоне этого ослепительного сияния. Трепетные лучи перебегали в прозрачном тумане, будто золотые спицы огромного вертящегося колеса.

Артур открыл рот, чтобы сказать что-то, но в этот момент зеркальная поверхность моря вспыхнула голубым люминесцентным светом. Казалось, он шел откуда-то из неведомых подводных глубин. Холодное пламя вздымалось над морем. Дрожа и искрясь, оно поднималось все выше и выше к утреннему небу и там, под розовеющими облаками, исчезало, растворялось в бесконечных воздушных течениях.

Мы смотрели, не отрываясь, минуту, две, три, долго, пока волшебная игра света и красок не померкла совсем.