Неоконченные предания

Так и вышло, что после первых набегов Морвен оставили в покое. Но в окрестных лесах бродили недобрые люди, и выходить за околицу было небезопасно. В доме Морвен нашли убежище Садор–столяр и несколько стариков и старух. Турина держали взаперти и за ограду не выпускали. Но хозяйство Хурина вскоре пришло в упадок, и хотя Морвен работала, не покладая рук, ей пришлось бы голодать, если бы не Аэрин, родственница Хурина. Один из истерлингов, Бродда, насильно взял Аэрин в жены. Она тайком помогала Морвен. Горьким казался Морвен дареный хлеб, но она принимала милостыню ради Турина и своего нерожденного дитяти; к тому же, говорила она, это лишь часть того, что у нее украли — ведь это Бродда захватил слуг, скот и прочее добро Хурина и отправил все это в свой дом. Бродда был не робкого десятка, но до того, как его народ пришел в Хитлум, с ним мало считались. Поэтому он стремился разбогатеть и охотно брал себе земли, от которых отказывались другие истерлинги. Бродда один раз видел Морвен, когда ездил грабить ее дом, и она нагнала на него страху: истерлинг решил, что заглянул в жуткие глаза белого демона, и ужасно испугался, что Морвен наведет на него порчу. Поэтому он не решился разграбить ее дом и не нашел Турина — а не то недолго бы прожил наследник истинного владыки.

Бродда обратил в рабство всех «соломенноголовых» (так звал он народ Хадора) и заставил их выстроить ему деревянный чертог к северу от дома Хурина. Рабов он держал у себя в поместье, точно скотину в хлеву, но стерегли их плохо, и те, кого еще не успели запугать, часто, рискуя собой, помогали владычице Дор–ломина. Они тайно доставляли Морвен новости, хотя и мало было ей радости в тех вестях. Но Аэрин Бродда взял в жены, а не в наложницы —у истерлингов было мало женщин, и ни одна из них не могла сравниться с дочерьми эдайн, а Бродда рассчитывал стать владыкой этого края и оставить после себя наследника.

Морвен редко говорила с Турином о том, что случилось и что может случиться в будущем, а тревожить ее расспросами мальчик боялся. Когда истерлинги впервые вторглись в Дор–ломин, он спросил у матери:

— Когда же отец вернется и прогонит этих мерзких ворюг? Почему он не приходит?

— Не знаю, —ответила Морвен. —Возможно, он убит, возможно, в плену, а возможно, блуждает где–то в дальних краях и не может вернуться — ведь кругом столько врагов.

— Наверно, его убили,—сказал Турин— перед матерью он сдержал слезы, — если бы он был жив, никто не смог бы удержать его.

— Думается мне, что ты ошибаешься и в том, и в другом, сын мой, — ответила Морвен.

Время шло, и Морвен все больше тревожилась за Турина, наследника Дор–ломина и Ладроса: ведь лучшее, что ждало его в ближайшем будущем — это рабство у истерлингов. И вспомнила она свой разговор с Хурином, и обратилась мыслями к Дориату. Она наконец решилась втайне отослать туда Турина и просить короля Тингола приютить мальчика. Размышляя над этим, она все время отчетливо слышала голос Хурина: «Уходи скорее! Не жди меня!» Но ей подходило время рожать, а дорога была трудна и опасна. И чем дольше ждать, тем меньше надежды, что удастся спастись. А в сердце Морвен, помимо ее воли, все еще таилась обманчивая надежда: в глубине души она чуяла, что Хурин жив, и бессонными ночами прислушивалась, ожидая услышать его шаги, а задремав, просыпалась — ей мерещилось, будто во дворе заржал Аррох, конь Хурина. И, наконец, хотя Морвен была не против, чтобы сына ее воспитали в чужом доме, по обычаю тех времен, ей самой гордость еще не позволяла жить на чужих хлебах, пусть даже у короля. И потому она заставила утихнуть голос Хурина — или память о нем. И так сплелась первая нить судьбы Турина.

Когда Морвен решилась наконец отправить сына, Год Скорби уже близился к концу — наступила осень. Поэтому Морвен торопилась исполнить задуманное: времени на путешествие оставалось в обрез, а до весны Турина могли у нее отнять. Вокруг усадьбы бродили истерлинги и вынюхивали, что происходит в доме. Поэтому однажды Морвен неожиданно сказала Турину:

— Отец не возвращается. Значит, ты должен уйти отсюда, и как можно скорее. Он так хотел.

— Уйти?—воскликнул Турин. —Но куда же мы пойдем? За Горы?

— Да, —ответила Морвен. — За Горы, на юг. Может быть, там еще можно спастись. Но я не говорила «мы», сын мой. Ты должен уйти, а я должна остаться.

— Я не могу один!— воскликнул Турин.— Я не оставлю тебя! Почему нам не уйти вместе?

— Я не могу,— ответила Морвен. —Но ты не один пойдешь. Я пошлю с тобой Гетрона, а может, и Гритнира тоже.

— А Лабадала?— спросил Турин.

— Нет,— сказала Морвен. —Садор хромой, а дорога трудная. Ты мой сын, и времена теперь жестокие, так что скажу прямо: ты можешь погибнуть в пути. Зима близко. Но если ты останешься, случится худшее: тебя сделают рабом. Если хочешь стать мужчиной, когда войдешь в возраст, — наберись мужества, и делай, как я сказала.

— Но с тобой же останется только Садор, и слепой Рагнир, и старухи! — сказал Турин. — Отец же сказал, что я наследник Хадора! А наследник должен остаться в доме Хадора и защищать его. Вот теперь я жалею, что отдал нож!