НеОн (СИ)

Я уехал в Москву тем же вечером. Иногда вдребезги пьяный все еще по памяти набирал её номер. Орал в трубку или молчал, слушая голос автоответчика о том, что абонент временно недоступен. Я пытался её забыть, но прошлое, оно, как гребаный магнит, всегда назад тащит. Воспоминания сердце в лохмотья дерут. Я шлюху очередную черноволосую трахаю, а перед глазами ее глаза или смех заливистый, и мне выть хочется. Я боролся с этой агонией, но все попытки были тщетными совершенно. Меня швыряло обратно в воспоминания снова и снова.

Отец на работу не устроился, пить стал там по-черному, с Тарасом ругался, лез в драку. Не нашел он себя на новом месте. Говорил, что чувствует себя бедным родственником. О том, что Антона Артур застрелил, мне Тарас уже после армии рассказал. Разборки тогда у них были с армянской группировкой, где брат Найса состоял. Антону выстрелили прямо в голову с близкого расстояния. От лица одна каша осталась. Хоронили в закрытом гробу. Тарас где-то видео раздобыл на сотовый, кто-то из пацанов снимал, я своими глазами увидел, как Артур нажал на спусковой крючок. Первым ствол поднял и выстрелил. Переговоры мирными должны были быть, но не срослось. На видео не было слышно, о чем они говорят, но тот выхватил пушку и прямо в лоб выстрелил так, что брызги мозгов и крови в стороны разлетелись. Началось месиво. Многих тогда менты взяли. Конечно, Сафаряна отмазали. Тогда я и принял решение…Я обещал мрази, что убью, если семью мою тронет, а я всегда выполняю свои обещания.

Помню, к матери тогда в клинику приехал, на стул рядом сел, глядя на бледное изможденное лицо с пустым взглядом, руку в своей ладони сжал, а она не видит меня и не слышит, а я пальцы с её пальцами сплел и поклялся, что каждый из Сафарянов будет кровавыми слезами рыдать. Я заставлю их прочувствовать то же самое. Заставлю понять, что значит терять и что не все можно купить за деньги. Потом я тщательно изучал о них все. Тарас предоставил мне нужную информацию и терпеливо ждал, когда я буду готов начать. Наверное, я до последнего не представлял, что самым сложным в этой игре будет встреча с ней. Не думал, что все еще остро помню её запах, голос, взгляд. Но все это не мешало мне презирать её так же яростно, как и все семейство, решившее, что они боги. Теперь Богом стану я. Персональный Иисус вернулся, мышка, и будет наказывать грешников за их проступки. И тебя – за ложь и за предательство.