Неоновый дождь

— Держу пари, ты был хорошим солдатом.

— Я всего лишь остался живым солдатом.

Я почувствовал, что сказал глупость. На моем лице можно было прочесть сожаление.

— Ладно, забудь, — проговорил он. — Я должен столько тебе рассказать. Слушай, помнишь, как ты брал меня на встречи Общества анонимных алкоголиков — как там называлась стадия, когда полагалось признаваться?

— Пятый шаг, признаться самому себе, Богу и еще кому-нибудь, отчего все твои беды.

— Точно. Я так и сделал. Исповедался вчера утром одному черному священнику. Рассказал ему обо всех гадостях, которые сделал за свою жизнь.

— Вот это хорошо, Джонни.

— Да нет же, послушай, я рассказал ему всю правду и очистился от всей этой мерзости, от таких мыслей о сексе, за которые мне всегда было стыдно, но почему — я так никогда и не понял. Ясно, о чем я? Ничего у меня внутри не осталось. Я еще рассказал ему и о тех двух парнях, которых прикончил. Одного перебросил через перила за борт на пароходе, который шел в Гавану, а в 1958-м застрелил двоюродного брата Багси Сигела. Вы знаете, что это такое — прикончить родственника Багси Сигела? После священника я и охраннику, и заместителю начальника тюрьмы эту историю рассказал. И знаете, эти тупицы даже бровью не повели... Погодите, дайте мне закончить. Я выложил все это, потому что кто-то должен был поверить, что я не убивал ту девку. Я бы никогда не выбросил молодую девушку из окна отеля. Кому охота жариться на электрическом стуле? Видать, каждый получает в конце по заслугам, но я хочу, чтобы эти ублюдки знали: я только выпустил пулю в двух парней, которые играли по тем же правилам. Можете им передать?

— Думаю, да. Я рад, что ты сделал пятый шаг, Джонни.

Впервые за встречу его лицо осветилось улыбкой.

— А скажи, это правда, что Джимми Джентльмен твой брат?

— На улицах болтают много чепухи.

— У вас с ним одинаковые волосы: черные как смоль с белой прядью, будто у вас в родне скунсы водились, — засмеялся он. Его мысли сейчас были далеки от казни, которую он должен был встретить через три часа, прикованный цепью за пояс к стулу в Домике Красной Шапочки.