Неопятидесятничество: вирус в христианстве. Сборник трудов под общей редакцией игумена Анатолия (Берестова)

Это нетрудно объяснить. Дело в том, что сегодня мы все больше отдаляемся друг от друга. У нас все меньше точек соприкосновения между собой. Мы утратили ощущение эмоциональной сплоченности, разучились любить душой, а не телом, духовно разобщены, регулярно впадаем в депрессию, даже если не страдаем алкогольной или наркотической зависимостью. Когда люди принимают решение вступить в харизматическую группу, они временно избавляются от стресса, причем, чем ближе они ощущают себя к группе, тем сильнее эффект облегчения и тем меньше стресс, который они испытывали до вступления в группу. Человек начинает видеть в группе защиту от житейских бурь. При этом группа действует как психологические клещи: с одной стороны, она оказывает сильное давление, а с другой стороны — избавляет от стресса. Например, нормы группового поведения, которым должен следовать член группы, могут спровоцировать у него стресс. Поскольку он привык считать, что его эмоциональное благополучие зависит от близости к группе, ему ясно — только сохраняя верность группе, он сумеет избавиться от стресса. Это, в свою очередь, делает его более послушным групповым требованиям и воле лидера. Отдаляясь от группы, он снова начинает чувствовать себя несчастным и состояние стресса возвращается. Каждый такой эпизод служит эффективным обучающим «экспериментом».

Следует отметить, что избавление от стресса, которое происходит при вступлении в харизматическую группу, порождает некий снобизм по отношению к людям, которые в эту группу не входят и, как следствие, — деление людей на «своих» и «чужих». Это значит, что вступление в коллектив, сопряженное со значительным самопожертвованием, обеспечило их рядом преимуществ, которыми они не намерены делиться с «чужими». Таков способ самозащиты, к которому всегда прибегают современные культовые новообразования. При этом лидеры большинства из них, активно распространяющие свое влияние на территории Российской Федерации, стараются свести все социальные роли, доступные их членам, только к групповым ролям. Как известно, без абстрактного идеала или внешнего врага трудно очертить границы группы, а значит, и без сформированной элементарной структуры организации любое действие импульсивно и поэтому потенциально опасно.

У членов группы зарождается и со временем при участии руководящего звена прогрессирует страх перед миром за ее пределами. Лидеры таких религиозных объединений в процессе управления своими подопечными формируют некие «социальные коконы», которые позволяют трансформировать личности членов за счет принуждения группы к социальной, идеологической и физической изоляции от окружающего их внешнего пространства. Они направляют силу этого страха на формирование «закрытых обществ» с жестким «пограничным контролем», которые требуют от членов исключительной и безраздельной преданности, беспрекословного подчинения их авторитету. Таким образом, фобии (страхи), генерируемые подобными группами, отнимают у их участников свободу выбора. В членах секты воспитывается паническая реакция на мысль об уходе из нее — учащенное сердцебиение, жар, усиленное потоотделение, выраженное желание избежать создания условий для своего изгнания из коллектива. Им внушают, что если они уйдут, то навредят этим поступком всему человечеству, останутся беззащитными перед лицом ужасных опасностей; они могут сойти с ума, быть убиты, снова станут зависимы от приема алкоголя и/или наркотиков, не смогут выжить вне группы и будут помышлять о самоубийстве. Легенды о таких случаях постоянно рассказывают членам секты, как на лекциях, так и посредством распространения управляемых слухов внутри общины. В результате жертва подобной обработки сознания не способна представить себе, что может чувствовать себя в безопасности вне принявшей ее группы. И ради того, чтобы остаться среди своих единомышленников, человек готов пойти практически на все.