Неопознанный ходячий объект

– Ничего, – пожал плечами батюшка. – Музей, конечно, открыли, назвали именем Петра Наумовича, а его похоронили в парке, рядом с домом, как он завещал, в музее теперь за хозяйку его жена, очень хорошая женщина и верующая. Помогает всем, чем может, а похищенные ценности до сих пор не найдены, и нас всех это очень удручает. Выходит, лучше б Петр Наумович их в свое время в столицу отдал, там охрана надежнее, да и вообще…

Женька почесала нос и, должно быть, решив, что мы довольно далеко отошли от первоначальной темы разговора, спросила:

– Значит, отец Сергей, ничего противоестественного в Липатове не происходит?

– Для меня противоестественно, что люди бога не боятся, – нахмурился он, голос его зазвучал сурово. – А местные власти… – Он рукой махнул в досаде. – Нет нигде порядка.

Тут Женька взглянула на часы, и я тоже. Если мы думали воспользоваться услугами юного бизнесмена, стоило поторопиться.

Мы поблагодарили за чай и вскоре простились с хозяевами, которые вышли проводить нас. Подружка, окинув взглядом просторный двор, смекнула, что батюшке ни к лицу дух стяжательства, и спросила:

– Нельзя ли у вас машину оставить? Она у нас возле магазина стоит… Насчет лодки мы договорились, а бросать имущество без присмотра…

– Конечно, конечно, – заволновался батюшка, – хотя у нас в селе случаев воровства не наблюдалось, бог миловал, но в это время приезжих много, так что осторожность не повредит. Перегоните к сарайчику…

Далее последовали благодарственные слова, взаимные заверения, после чего Женька отправилась за машиной и вскоре на ней вернулась. Мы оставили «Жигули» возле сарайчика, извлекли из багажника чемодан и, простившись с гостеприимным семейством, направились по тропинке к реке.

Отрок ждал нас, сидя на корме лодки. Суденышко показалось мне на редкость хлипким и совершенно не подготовленным к путешествию по воде с большим чемоданом. Я плавала хорошо и за наши жизни не очень переживала, а вот чемодан плавать не умеет, и мы его скорее всего лишимся, об этом следовало подумать. Но только не Женьке. Для нее все это мелочи, а о мелочах она не думает.

– Здорово, – поприветствовала она предприимчивого ребенка.

– Я уж решил, что не придете, – проворчал он, помог Женьке забраться с чемоданом в лодку, вставил весла в уключины, дождался, когда мы устроимся, и вдруг потребовал: – Деньги покажите.

– Какие? – слегка прибалдели мы.

– Сотню, – удивился отрок.

Женька возмущенно приоткрыла рот, но вместо того, чтобы сделать зарвавшемуся ребенку внушение, достала сотню, повертела ею перед его лицом и сунула в карман джинсов.

– Вези аккуратней.

Мальчишка оттолкнул лодку от берега, ловко запрыгнул в нее и подхватил весла. Река хоть особой мощью похвастать и не могла, не широка и не величава, но зато оказалась капризной, делала в этом месте поворот, и течение здесь было довольно бурным. Несмотря на все старания мальчишки, лодку сносило по течению.

– Чемодан у вас тяжелый, – заметил он, изрядно запыхавшись.

– Греби, отрок, и без критики, – хмыкнула Женька.

Он еще немного поработал веслами и не выдержал:

– Вы бы мне помогли, тетя…

– Ага, умный нашелся. Подрядился, так работай.

– Далеко снесет, вам же ножками топать.

– Ничего, прогуляемся.

– А чемодан? Он ведь тяжелый.

– Шантажист, – возмутилась Женька, между тем лодку все заметнее сносило течением. – Помогу, только стольник пополам.

– Это всего пятьдесят рублей, – обиделся мальчишка.

– «Всего», – передразнила Женька и презрительно отвернулась.

В конце концов парень сдался, и мы с Женькой заняли его место, памятуя, что ребенку еще предстоит возвращаться назад и ему стоило поберечь силы. Работали мы не очень слаженно, но бодро и вскоре пристали к берегу. Мальчишка вытащил наш чемодан, получил полсотни и, объяснив, как пройти в Липатово, отчалил. А мы стали подниматься по крутому берегу.

Подъем с чемоданом нас не воодушевил. Выбравшись наконец на ровное место, мы огляделись. Метрах в двадцати выше, где из воды торчали сваи снесенного моста, начиналась песчаная дорога, мы потопали к ней. Чемодан решили нести по очереди, и сейчас была очередь Женьки, я шла впереди, пытаясь среди деревьев различить какие-либо строения. Отрок уверял, что до деревни километра три, не более, но теперь в правдивость его слов я не очень-то верила, местность казалась мне какой-то необитаемой.

А между тем день клонился к вечеру, то есть вечер к ночи. Я взглянула на часы – время позднее, а мы только-только выбрались на дорогу. Тут я некстати вспомнила о разгуле нечистой силы и невольно поежилась, солнце садилось за реку, и через полчаса будет темно, а здесь ни фонарей, ни света в деревне, чего доброго пройдем мимо…

– Зря мы на ночь глядя сюда отправились, – заметила я ворчливо. – Можно было в Заручье переночевать. Мир не без добрых людей. Матушка бы не отказала.

Женька заметно поежилась и почему-то понизила голос:

– Думаешь, в самом деле что-то может быть?

– Что «что-то»? – не поняла я.

– Ну… Ухает или воет, не помню, что там в письме.