Неотвратимое возмездие (сборник)

— У священника Левицкого, — ответил Стахур, — в Грядах... Вот это забрали у писателя в столе. — Лукашевич протянул Щепанскому завернутые в платок орден и медали Галана.

— Ну добре, хлопцы! — Щепанский пожал руки убийцам. — Я доложу руководству. О вас теперь узнают в Мюнхене и в самой Америке. А зараз сядем, поговорим, что будем делать дальше...

Переночевав в селе Гамалеевка, Илларий Лукашевич вновь появился во Львове. На улице он встретил брата Мирона. Последний поинтересовался, где был Илларий последние дни.

— Полагая, что из газет брат знает об убийстве Галана, — показал Илларий Лукашевич во время судебного следствия, — я сказал ему: «Должен сам понимать, где я был». Тем не менее пояснил, что принимал участие в совершении террористического акта над Ярославом Галаном.

Мирон Лукашевич воспринял сообщение брата как должное и предложил ему поразвлечься. Через некоторое время они отправились к приятелю Иллария по институту Юрию Божейко, где до позднего вечера играли в карты и пили водку, а затем вернулись домой, на Ризьбярскую.

Будучи полностью уверенным в том, что тетка Мария знает о его причастности к убийству Галана, Илларий просит ее, чтобы она помогла ему лечь в клинику медицинского института, оформив документы задним числом. Мария Лукашевич охотно соглашается устроить племяннику фальшивое алиби.

— В обсуждении этого вопроса, — заявил на суде Илларий Лукашевич, — участвовали мои братья Мирон и Александр. Утром двадцать седьмого октября мы встретились с братьями и пошли на работу к тетке Марии, во Львовский медицинский институт. Тетка направила меня к врачу, но после осмотра тот заявил, что я здоров и класть меня в клинику незачем. Да это было бы и бесполезно: лишь только вышел я из помещения в садик, чтобы посидеть на скамейке и обдумать свое положение, как был арестован. Через несколько часов взяли и Мирона.

Немедленно в село Сороки Львовские отправляется домработница Марии Лукашевич Анна Майданек, дабы предупредить отца Дениса об аресте его сыновей.

— Предполагая, что в связи с арестом сыновей, — признался позже отец Денис, — и меня также могут арестовать, я передал своему псаломщику Михаилу Дуде на хранение охотничье ружье и различные фотографии семьи и сыновей, чтобы он сохранил все это. Всю антисоветскую националистическую литературу, которая хранилась у меня дома, я уничтожил.

Дело Иллария Лукашевича и его сообщников слушал военный трибунал Прикарпатского военного округа 3 и 4 января 1951 года.

На судебном заседании был зачитан акт судебно-медицинской экспертизы. В нем говорилось, что смерть Ярослава Галана наступила от одиннадцати рубленых ран головы, сопровождавшихся нарушением целости костей черепа и повреждением правого большого полушария мозга и мозжечка и обильными кровотечениями. Почти каждая из указанных ран являлась смертельной. Шесть ударов были нанесены Галану, когда он еще сидел или стоял, и пять, когда уже лежал на полу, то есть будучи уже мертвым.

Обвиняемые полностью признали свою вину. В частности, подсудимый Илларий Лукашевич показал:

— Да, я являюсь убийцей Ярослава Галана. Во время бесед со мной оуновские руководители говорили, что Галана нужно убрать, потому что он в прессе выступает против греко-католической церкви и националистического движения, на Нюрнбергском процессе требовал выдачи Степана Бандеры и суда над ним. По существу, подготовкой убийства занимались и мои братья Александр и Мирон. Они были согласны с этим решением оуновского подполья... Четвертого октября сорок девятого года задание убить Галана мне давал вместе с Буй-Туром (Щепанским) Евген, занимающий довольно высокий чин в националистическом руководстве.

Отец мой также является националистом, — признался далее Илларий Лукашевич. — Зимой сорок седьмого года в его доме неоднократно собирались Буй-Тур, Семко, Орест (Иван Гринчишин). О своих оуновских делах при отце мы говорили не скрываясь, так как он был посвящен в них. Идя на убийство Галана, я взял гранату и пистолет, для того чтобы в случае погони бросить гранату в преследующих, убить их и скрыться...

Александр Лукашевич заявил:

— Еще летом сорок восьмого года через моего брата Мирона Буй-Тур дал мне задание собрать сведения о протопресвитере Гаврииле Костельнике, Семене Стефанике, Ярославе Галане и академике Михаиле Возняке. Я должен был узнать их адреса, образ жизни, распорядок дня... Я собрал, какие мог, сведения и в письменном виде передал их через брата Иллария в августе 1948 года в подполье.

Свидетельствует подсудимый Мирон Лукашевич:

— В своей деятельности я, как и все подполье ОУН, надеялся на будущую войну и возможность создать в результате победы мирового империализма «самостийну» Украину.

И Мирон Лукашевич на вопросы суда ответил совершенно недвусмысленно:

— Мы все, три брата, являемся участниками убийства писателя Ярослава Галана.

На суде была полностью разоблачена контрреволюционная сущность тех, кто выпускал на тропу убийств своих волчат-сыновей, кто вселял в них надежду на новую войну.

Денис Лукашевич — священник униатской церкви — признался на суде: