Непарадные портреты

Вот сегодня объем телекоммуникационной сети шестьсот восемьдесят миллиардов долларов годовой. Только трафик через территорию будет нам приносить сегодня двадцать семь каналов через Атлантический океан, семнадцать каналов через Тихий океан, а два канала через Лондон, Владивосток, Токио — два канала — десять — двенадцать миллиардов долларов прибыли только на трафике. Ну и так далее.

— Ого!

— Или взять Англию... Чего такое Англия-то? Вы мне скажите, чего ждет Европа-то? Она войдет в состав Союзного государства России и Белоруссии. Тридцат семь процентов энергоносителей Европа получает из России. Металл весь — из России. Олово, никель, алмазы, золото — все из России. Чего на Западе есть, кроме пива, сосисок и больших задниц?..

— Да?

— У нас есть все и нет ничего — как это понять?.. Я вам расскажу анекдот... Мы встречались пять раз с Колем. Вот ведем переговоры по кредитам и все время пили с ним. Нет-нет — только кофе! Я говорю, хотите, расскажу анекдот про наши с вами встречи? Он говорит — рассказывайте.

Рассказываю. Вот приходит мужчина к врачу и говорит: «Помогите, пожалуйста. Я прихожу с работы домой вечером, а в моей постели с моей женой чужой мужик. Я хотел ему морду набить, а он мне говорит — ты че, мужик, давай кофе попьем. Мы с ним в понедельник кофе попили, потом также во вторник, в среду, в четверг, в пятницу. И так далее». Доктор спрашивает: «А чем я вам могу помочь-то?» — «Доктор, а вы проверьте, не вредно ли мне кофе на ночь пить?»

(Бородин смеется. Корреспондент «КП» — для приличия — тоже.)

Коль встает, подходит к телефону, вызывает министра финансов. Это было еще в Бонне... Потом возвращается и говорит: «Господин Бородин, вы не успеете доехать из Бонна до Франкфурта, деньги будут в Москве!» Вот так, семь и три десятых миллиарда долларов стоит один анекдот, а ты говоришь, что большим политикам нельзя рассказывать «соленые» анекдоты.

— Ну, уж...

ХОДКА ТРЕТЬЯ

«Все журналисты — сперматозоиды»

— Пал Палыч, пожалуй, еще парку.

— А веничка не хочешь? Саня, извини, но ты после своих дурацких вопросов так просто отсюда не выйдешь. Это не шутка!

Бородин взял веник, сполоснул его в ароматной шайке и начал со всей силой хлестать меня по всем частям моего журналистского тела.

— Я честный журналист! — заорал корреспондент «КП», не на шутку испугавшись.

— Ты, видимо, просто очень честный, — приговаривал Пал Палыч, работая веником. — Честный пятьсот тысяч берет, а ты, наверное, побольше.

— Вообще не беру! — кричал я, уворачиваясь от бородинского веника.

— Да ладно заливать, — госсекретарь Союза, похоже, выдохся — он устало опустился на горячий полок. — Иногда читаю такой бред... Получается, единственное, чем я занимаюсь, — матерными анекдотами. А когда играю в футбол, бью всех по ногам и снова матерюсь. А я, играя в футбольной команде «Ильинка», забил шесть тысяч семьдесят восемь голов за четырнадцать лет. Больше, чем Пеле. Вот такой я!

— Мы свободная пресса! — продолжал митинговать я.

— Ну да. Как в анекдоте. Мужик женщину остановил с прекрасной грудью: «Дайте я вам ее поцелую за сто долларов». Она: «Я милицию позову!» Он: «За пятьсот». Она: «Милицию позову!» Он: «За тысячу!» Она: «Ну пойдем за угол». Он так смотрит: «О-хо-хо...» Она: «Ну целуй и плати «бабки». А он: «Очень дорого просишь».

— Вы что, позвали меня в баню, чтобы пристыдить?

— Я не стыжу — не-ет! Вы же любите правду, я вам ее и говорю. У нас только две профессии, которые могут человека обвинить, ни во что не вникая: прокурор и журналист. Но я прокуроров больше уважаю, они иногда сомневаются. Журналисты — никогда! А еще журналисты мне напоминают сперматозоиды: редко становятся людьми.

— А чего ж вы меня в баню позвали? Накрыли стол с грибками, водочкой...

— Когда в футболе спрашивают: «А судьи кто?» Я отвечаю: «А судьи за сколько?» Я хотел убедиться — ты журналист за сколько? За грибы или за деньги?

— Грибки ничего...

— Вот напишешь статью, я сразу и пойму, хватит грибов или, так сказать, не хватит? Будь у меня сто двадцать пять миллионов, я бы вас всех купил, и вы бы про меня только хорошо писали.

— А вы заплатите мне за эту статью. Я ее перепишу. Без дурацких вопросов.

— Давай договоримся. (Бородин широко, по-купечески, улыбается.) Сколько?

— М-м-м... А сколько дадите?

— Я могу максимум сто рублей. Или даже сто пятьдесят.

— Не-а, маловато.

— Ах так? Тогда хватит тебе переводить казенный пар...

ПОСЛЕ БАНИ

«Песни кремлевской неволи»

— Ладно, не обижайся, — примирительно сказал Бородин, когда камни в его «африканской» бане остыли, а пар весь вышел. — Я вот что хотел спросить. Говоришь, в лагере для трудновоспитуемых сидел? Наверное, и песни наши лабаешь?

— Ну, лабаю помаленьку.

Пал Палыч принес гитару.

— А ну, слабай что-нибудь. Чтобы душа развернулась...

«Мурка», которую я сыграл и спел, на Бородина не произвела впечатления. Я попытался воспроизвести эту мелодию на зубах — мой номер Бородин встретил задумчиво-прохладно.

Зато бурю восторга у бывшего сидельца Бруклинской тюрьмы вызвал куплет: