Читаем Непечатные пряники полностью

Первое упоминание Лыскова, однако, связано не с ордынским набегом. В тысяча четыреста одиннадцатом году у Оленьей горы русские войска сошлись с русскими войсками и постарались друг друга истребить. Одни русские войска были москвичами, а другие нижегородцами. Москвичи затворились в Лыскове и оборонялись, а нижегородцы с помощью булгар начинали и выигрывали. Немногим москвичам удалось прорваться сквозь боевые порядки нижегородцев и бежать. Нижегородцы на радостях Лысково сожгли и разграбили. Время тогда было такое – все воевали против всех. Даже медведи остерегались вмешиваться в эти бесконечные разборки.

Как бы там ни было, а 1411 год считается годом основания Лыскова. Правда, некоторые краеведы утверждают, что можно этим годом считать и 1367 год, когда селение на Оленьей горе сгорело, поскольку его сжег ордынский хан Булат-Темир. В летописи нет указаний, что он сжег именно Лысково, у которого, скорее всего, тогда и названия не было, а только записано «пограби уезд весь даже и до Волги и до Сундовити и села княжи Борисовы», но так как Оленья гора находится аккурат у реки Сундовик, а… теперь сюрприз. Археологи утверждают, что на Оленьей горе еще в XII веке существовала крепость волжских булгар, которая называлась Сундовит. Булгары пришли сюда еще в VI веке. С археологами попробуй поспорь. У них радиоуглеродный анализ, а по его данным и вовсе выходит, что городище было здесь уже в IV веке нашей эры.

Москва, понятное дело, не успокоилась. Построили настоящую крепость с насыпными валами, деревянными стенами и десятком двухъярусных башен. Проезжие башни были высотой до тринадцати метров, а непроезжие до десяти. Был и ров с водой, на дне которого был частокол заостренных бревен, был и подъемный мост, и тайный ход к колодцу под стенами крепости. Общий периметр крепости был равен периметру Нижегородского кремля. В крепости был постоянный военный гарнизон.

XVI век прошел в непрестанной борьбе с казанцами. Зимой 1536 года к Лысковской крепости, в которой укрылись местные жители, подступили татары, преследуемые полками нижегородцев и муромцев. Подступили, но взять не решились и ушли.

Это был, можно сказать, звездный час крепости. После взятия Казани она свое военное значение утратила. В ней останавливался Иван Грозный на обратном пути из покоренной Казани в Москву и приказал все пришедшее в негодность отремонтировать и привести в порядок. Через сто лет после его приказа мы находим крепость в полном упадке. Гарнизона уже не было, колодец был занесен песком, и воды в нем нельзя было найти. Вал и частокол местами обвалились. В крепости на Оленьей горе никто не жил. Жили все неподалеку – у подножия Лысой горы. Потому и селение называлось Лысково, а не Оленье. Так утверждают одни краеведы, а другие говорят, что в незапамятные времена прошелся тут татарский хан Лыско, который селение захватил, и в память об этом хане… Хорошо еще, что нет третьих. Между прочим, с вершины Лысой горы открывается прекрасный вид на Макарьевский монастырь, основанный преподобным Макарием Желтоводским на другом берегу Волги в первой половине XV века.

В XVII веке жители Лыскова все же пытались восстановить крепость на Оленьей горе. По приказу боярина Бориса Ивановича Морозова, тогдашнего их владельца, они осмотрели развалины и увидели, что бревна в основании крепостных стен во многих местах сгнили, что сами стены повалились, что источник воды засыпан песком, что восстанавливать все это сложно, и будет ли от этого толк, еще неизвестно. Письмо с описанием осмотра морозовские приказчики отправили в Москву, а лысковчане стали таскать бревна для ремонта. Если бы не письмо Морозова, в котором он не велел восстанавливать крепость, то… восстановили бы.

Боярин Морозов

Перейти на страницу:

Все книги серии Письма русского путешественника

Мозаика малых дел
Мозаика малых дел

Жанр путевых заметок – своего рода оптический тест. В описании разных людей одно и то же событие, место, город, страна нередко лишены общих примет. Угол зрения своей неповторимостью подобен отпечаткам пальцев или подвижной диафрагме глаза: позволяет безошибочно идентифицировать личность. «Мозаика малых дел» – дневник, который автор вел с 27 февраля по 23 апреля 2015 года, находясь в Париже, Петербурге, Москве. И увиденное им могло быть увидено только им – будь то памятник Иосифу Бродскому на бульваре Сен-Жермен, цветочный снегопад на Москворецком мосту или отличие московского таджика с метлой от питерского. Уже сорок пять лет, как автор пишет на языке – ином, нежели слышит в повседневной жизни: на улице, на работе, в семье. В этой книге языковая стихия, мир прямой речи, голосá, доносящиеся извне, вновь сливаются с внутренним голосом автора. Профессиональный скрипач, выпускник Ленинградской консерватории. Работал в симфонических оркестрах Ленинграда, Иерусалима, Ганновера. В эмиграции с 1973 года. Автор книг «Замкнутые миры доктора Прайса», «Фашизм и наоборот», «Суббота навсегда», «Прайс», «Чародеи со скрипками», «Арена ХХ» и др. Живет в Берлине.

Леонид Моисеевич Гиршович

Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Фердинанд, или Новый Радищев
Фердинанд, или Новый Радищев

Кем бы ни был загадочный автор, скрывшийся под псевдонимом Я. М. Сенькин, ему удалось создать поистине гремучую смесь: в небольшом тексте оказались соединены остроумная фальсификация, исторический трактат и взрывная, темпераментная проза, учитывающая всю традицию русских литературных путешествий от «Писем русского путешественника» H. M. Карамзина до поэмы Вен. Ерофеева «Москва-Петушки». Описание путешествия на автомобиле по Псковской области сопровождается фантасмагорическими подробностями современной деревенской жизни, которая предстает перед читателями как мир, населенный сказочными существами.Однако сказка Сенькина переходит в жесткую сатиру, а сатира приобретает историософский смысл. У автора — зоркий глаз историка, видящий в деревенском макабре навязчивое влияние давно прошедших, но никогда не кончающихся в России эпох.

Я. М. Сенькин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология
От погреба до кухни. Что подавали на стол в средневековой Франции
От погреба до кухни. Что подавали на стол в средневековой Франции

Продолжение увлекательной книги о средневековой пище от Зои Лионидас — лингвиста, переводчика, историка и специалиста по средневековой кухне. Вы когда-нибудь задавались вопросом, какие жизненно важные продукты приходилось закупать средневековым французам в дальних странах? Какие были любимые сладости у бедных и богатых? Какая кухонная утварь была в любом доме — от лачуги до королевского дворца? Пиры и скромные трапезы, крестьянская пища и аристократические деликатесы, дефицитные товары и давно забытые блюда — обо всём этом вам расскажет «От погреба до кухни: что подавали на стол в средневековой Франции». Всё, что вы найдёте в этом издании, впервые публикуется на русском языке, а рецепты из средневековых кулинарных книг переведены со среднефранцузского языка самим автором. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Зои Лионидас

Кулинария / Культурология / История / Научно-популярная литература / Дом и досуг
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука