Непереплетённые

Бруклин приближается к группе девушек, ждущих своей очереди в душевые. Из кабинок горячим туманом исходит пар, от которого влажнеют плитки пола. Она идёт к Наоми, повторяя в уме заготовленные извинения. Но натыкается кое на кого другого.

— О, привет!

Риса.

— Привет, — откликается Бруклин. И хотя знает ответ, всё равно спрашивает: — Как прослушивание?

Риса корчит гримасу.

— Ужасно. Надеюсь, мне хотя бы добавили баллов за то, что взяла трудную пьесу.

«Не добавили», — хочется сказать Бруклин. Она чувствует что-то вроде симпатии к Пианистке, как спасатель по отношению к спасённому утопленнику.

— Может быть, — отвечает она.

Риса становится к раковине рядом с Наоми и открывает сумочку с банными принадлежностями. Заметив синяки на шее Наоми, спрашивает:

— Что с тобой случилось?

Та стягивает рукой ворот футболки и бормочет:

— Ничего.

Не спешит трепаться на эту тему теперь, когда Бруклин поблизости. Хоть бы Риса не лезла! Но та не успокаивается.

— Нет, в самом деле. — Пианистка осторожно отодвигает ворот футболки. — Выглядит скверно. Надо показаться медсестре. — Потом добавляет, приглушив голос: — Кто-то из парней? Ты должна пожаловаться.

Наоми резко отстраняется и наконец обращает злобный взгляд на Бруклин.

— Она чуть меня не задушила без всякой причины — вот что случилось. Но медсестра должна будет доложить об этом, а я не хочу неприятностей.

Риса изумлённо смотрит на Бруклин. В помещении становится тихо, слышно лишь, как бежит вода в душевых. Все взгляды обращены на драчунью.

— За что? — вопрошает Риса.

— Неважно, — буркает Бруклин. Смотрит в сторону выхода, в надежде сбежать, но на пути слишком много народу. Ей придётся всех расталкивать, кто-нибудь растянется на скользком полу. И скажут, что она сделала это нарочно.

— Обвинила меня в краже майки, — отвечает Наоми. — Но майка всё это время валялась за бельевой корзиной.

Риса переводит взгляд с одной своей собеседницы на другую и разражается смехом.

— Неужели опять?!

Чувствуя, как жар подступает к лицу, Бруклин торопливо произносит:

— Забей, а? Я ошиблась.

Девушка за её спиной спрашивает Рису:

— Что значит опять?

Сердце Бруклин бешено колотится. Она не вынесет, если эта позорная для неё история будет рассказана вслух.

— Когда мы были маленькими, Бруклин тоже подумала, что я взяла её майку, — отвечает Риса с мягкой улыбкой, выглядящей, впрочем, как вполне просчитанная. — Она меня толкнула. Я толкнула её. Ничего особенного.

«Не говори им!» Бруклин чувствует себя как на раскалённой сковородке. Она осознает, что показывает эту фразу на языке жестов. Как будто это может помочь! Она сжимает кулаки и усилием воли опускает руки.

А потом другая девушка произносит то, о чём умолчала Риса:

— Кажется, ты в неё плюнула?

Под кожей Бруклин словно копошатся муравьи.

— Да, я помню, — продолжает та девушка. — Ты прижала её к земле и плюнула прямо в лицо. Круто было.

Риса наклоняет голову.

— Ну да, типа того. Что я могу сказать? Дети делают глупости.

Все смеются. Безмозглое, бессердечное птичье чириканье. Но не смех остальных окончательно добивает Бруклин, а улыбка, медленно расцветающая на лице Рисы. Насмешливая улыбка, словно говорящая: «Я и тогда была лучше тебя, я и сейчас лучше тебя. Я всегда буду выше тебя и всегда смогу наступить тебе на голову. Или плюнуть в лицо.

— Брукс, это было так давно, — говорит Риса.

— Ладно, проехали.

Бруклин уходит, уже не заботясь, что кого-то толкнёт. Впрочем, толпа и так расступается перед ней.

Через несколько минут она открывает дверь компьютерного класса. Тор сидит перед главным компьютером, надзирателя не видно. Часы на стене показывают 5:41.

«Кто?» — жестом спрашивает Тор.

И Бруклин передаёт по буквам, чтобы не осталось и тени сомнений.

Р. И. С. А.

• • •

Вечером Бруклин Уорд ест мороженое, стоя рядом с Логаном на забитой народом игровой площадке. Приятель хмыкает в ответ на какое-то замечание Кипа. Лакомство ещё подаётся на стол, когда посланец директора выходит из главного здания и раздаёт записки двадцати одной жертве.

«Будь я здесь главной, хотя бы подождала, пока они доедят мороженое», — думает Бруклин. Но сострадание в этом приюте не живёт.

Один из ребят, получивших записку, стоит рядом с ними. Самсон. Бруклин вспоминает, что он был на втором месте в списке на жатву. Его считают математическим гением, но слишком пассивным, не стремящимся к достижениям. Твоя гениальность никому не приносит пользы, если просто сидит в твоей голове.

— Что это тебе дали? — интересуется Кип.

— Директор хочет меня видеть. — Самсон запихивает записку в карман и возвращается к поеданию мороженого.

— Зачем? — спрашивает Логан, обнимая Бруклин. И она ему это позволяет.

Самсон пожимает плечами.

— Может, кто-то хочет меня усыновить.

Все смеются. Кип шутит, что, может, Самсон выиграл в лотерею, и остальные наперебой предлагают, как потратить выигрыш.

Самсон лишь радостно улыбается. Бедняга наслаждается редким для себя общим вниманием. Бруклин молчит, окидывая взглядом толпу.

Рядом с качелями стоит Риса, окружённая группкой ребят из класса искусств. Она смотрит на записку, забыв о мороженом, капающем ей на руку.