Непереплетённые

Похоже, мужик за столом об этом догадывается, пропускает лепет жертвы мимо ушей и тянет долгую неприятную паузу. Колтон уже готов умолять, но тут его собеседник открывает рот:

— В детстве я наступил на мину. Мину, которую установили американцы во время Вьетнамской войны задолго до моего рождения. Я потерял ногу. Думал, что навсегда, но тут появилась Да-Зей.

Мужчина отхлёбывает кофе, похоже, наслаждаясь его вкусом так же, как наслаждается ужасом стоящей перед ним жертвы. Колтон оглядывается в поисках предмета, которым можно было бы ударить противника, чтобы сбежать. Но в пределах досягаемости ничего нет. Гранатомёт близко, но ведь не дотянешься!

— Мои родители были бедны, но Да-Зей бесплатно раздавала конечности всем, кто потерял их от американских мин. Тысячи людей, думавших, что им придётся до конца жизни просить милостыню, вдруг получили новые возможности. Но Да-Зей потребовала кое-что взамен. Ей нужны были бойцы, агенты и торговцы. Мне нравится думать, что я выполняю все эти три функции.

— Отпустите меня! Это ошибка! У меня богатые родители! Они заплатят вам вдвое больше, чем Да-Зей!

Это всё, что приходит в голову Колтону, впрочем, скорее всего, он прав насчёт своих родителей. Но похитители считают его беглым расплётом. Как убедить их, что это не так?

— Ордер на расплетение, который они подписали, явно утверждает обратное.

— Но они не подписывали!

Мужик не реагирует.

— Твоя судьба предрешена, — он произносит давно заученный текст, такие беседы ему явно не впервой. — Я приношу в этот мир равновесие. Справедливость. В каком-то смысле ты мученик, причём, величайшего типа — из тех, кто сам того не желает. По большому счёту, это завидная роль. — Он поднимает телефонную трубку: — Да, Сонтхи, он у меня. Как раз то что мы искали. Да, карие глаза. Отправляю его к тебе. — И заканчивает словами: «Laeo phop gan mai krap» — стандартное тайское прощание.

И тут до Колтона доходит. Карие глаза… их отметила та девушка-беглянка… Как он мог так сглупить?!

Он пытается умолять, но мужчина, повысив голос, обрывает его.

— Тебя сейчас заберут. И не волнуйся, Да-Зей совсем не такая, какой нас рисуют американские СМИ. Ну то есть, возможно, была раньше, когда управлял Туанг, но с тех пор мы стали более цивилизованными. С тобой будут хорошо обращаться.

— Да уж, ваши юнокопы тоже хорошо со мной обращались. Между прочим, это незаконно. Если тайские власти узнают, вам конец.

— Вот поэтому тебя и нужно расплести, — посерьёзнев, отвечает мужчина. — А мозг твой уничтожить.

Колтон и не представлял, что может ощутить еще больший ужас, чем раньше.

— Отслоение[12]? Меня отслоят?

— Да-Зей предпочитает не связываться с серым веществом, оно чересчур непредсказуемо. Ты слишком много знаешь. А если вкрапления твоего мозга подавят волю реципиента? Последнее, что нужно Да-Зей, это твой разум, проявляющий себя в неподходящий момент.

— Нет! — кричит Колтон, осознавший, что существует вариант похуже расплетения. — Мой мозг будет молчать. Клянусь! Даже разделённый! Пожалуйста, не отслаивайте меня!

Мужчина сочувственно улыбается.

— Думай о себе как о гуманитарной помощи, которую мы так и не получили от американцев.

И жестом приказывает стоящему у двери охраннику увести жертву.

• • •

По автостраде трясётся грузовик, в кузове которого лежит связанный Колтон с кляпом во рту. Они наверняка направляются в Бирму. Если повезёт, их остановит военный патруль и заглянет в кузов, но это маловероятно. Скорее всего, его похитители выбрали неохраняемую автостраду или ту, где дежурят подкупленные солдаты. В голове пульсирует боль, и Колтон проклинает подставившую его девчонку.

Проходит несколько дней (по крайней мере, столько насчитал Колтон) на скудном пайке, а потом пленника поднимают на ноги и выволакивают, как труп, на слякотную почву заготовительного лагеря Да-Зей.

2 • Кунал

— Поторопись, Кунал! Я что, должен тебя ждать? Грузовик уже прибыл.

— Да, доктор. Иду, сэр.

Кунал терпеть не может, когда доктор заставляет его тащиться к въездным воротам. Хозяин считает, что проявляет доброту к своему слуге, позволяя ему выбираться за пределы Зелёной Усадьбы, чтобы посмотреть на прибытие грузов. Но Кунал предпочёл бы не высовываться из Усадьбы. Эти долгие «прогулки» не дают ему ничего, кроме боли в щиколотках.

Грузовик останавливается на грязном пятачке между лазаретом и Восточной очистной. Раньше на этом месте была опиумная ферма, пока органы расплётов не стали более прибыльными, чем героин. Впрочем, здесь не используется слово «расплёт». Бирманский вариант — «htwat», то есть «урожай». Таковы для них все беглецы. В сложенных из шлакобетона зданиях, которые использовались для очистки опиума, поставлены внутренние перегородки, и в образовавшихся клетках сидят регулярно поступающие расплёты.

Доктор наблюдает за каждой доставкой через бинокль, держась на расстоянии. Кунал ему нужен, чтобы нести бинокль, поскольку, прибор, видимо, слишком тяжёл для докторской шеи.