Непобедимые

– Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было три года. Меня вырастил дедушка.

– Ох, прости.

– Я почти не помню маму с папой, но он все время мне о них рассказывал.

Мы двинулись вдоль стойки с сухими завтраками, и Прист схватил с полки коробку с разноцветными кукурузными колечками:

– Только Аларе не говори. Этого в списке не было.

Мне вспомнилось, как мама впервые вытащила из мешка с покупками точно такую же пачку.

Мы уселись по-турецки на полу в большой комнате, и она высыпала содержимое пачки в огромную миску, а мне дала миску поменьше.

«Сейчас мы будем выбирать все цветные колечки и скла дывать их в твою миску, поняла?»

«А потом что?»

Она рассмеялась и закинула мне в рот розовое колечко:

«А потом будем их есть».

– Кеннеди? – окликнул меня Прист.

Он был уже на середине прохода, а я по-прежнему стояла на том же месте.

– Прости, я задумалась. Что нам еще нужно?

Он снова сверился со списком:

– Табак, очиститель для стекол, толстая свечка, спички и маргарин.

– Маргарин?

– Ну, это ведь по сути смазка. Как ВД-40, только дешевая.

Я дала себе мысленное обещание никогда больше не есть ничего, что делается из маргарина.

Интересно, для чего ему нужно все это добро?

– Мне просто не верится, что твой дедушка научил тебя такой уйме разных вещей.

– Он научил меня вообще всему, что я знаю. – Прист открыл коробку с кукурузными колечками и вытащил оттуда несколько цветных. Потом протянул коробку мне, но я молча покачала головой. – Я был на домашнем обучении. Полдня мы с ним учили математику для продвинутых, а вторую половину – машиностроение, физику и все основные вещи, которые нужно знать о Легионе.

Прист совершенно не походил на нескольких моих знакомых ребят, которых учили дома. Для тех вся поп-культура последних двадцати лет была чем-то инопланетным. Учись он в моей школе, он был бы на углубленном обучении по всем предметам, но обществу таких же, как он, подающих надежды выпускников, скорее всего, предпочитал бы скейтеров. Нетрудно было представить его в школьном коридоре в наушниках или на какой-нибудь вечеринке в качестве диджея.

– Значит, ты всегда знал, что будешь в Легионе.

– Ну да. Я был единственным ребенком, а мои двоюродные братья и сестры не слишком умны. Дед не доверил бы им даже батарейки в пульте от телевизора поменять. – Он тряхнул коробкой, выискивая цветные колечки.

– Хотелось бы мне расти, зная всю правду. Если, конечно, тут есть, что знать.

Прист остановился:

– «Правда» – понятие относительное. Может, твоя мама собиралась все тебе рассказать, просто не успела.

Мне очень хотелось в это верить.

Он забросил в рот очередную пригоршню цветных колечек:

– Значит, Джаред, да?

– Что? – Я попыталась изобразить изумление.

– Если ты не хочешь это обсуждать, я пойму, – пожал плечами Прист.

– Тут нечего обсуждать. Поверь мне.

– Кроме меня, об этом больше никто не знает, если тебя это волнует. Я намного более восприимчив, чем все остальные, в силу всестороннего образования и высокого уровня интеллекта, – с иронией в голосе произнес он.

Я не знала, как объяснить мои чувства к Джареду и нужно ли пытаться.

– Я Джареда не интересую.

Я принялась перекладывать содержимое тележки на ленту конвейера.

Прист склонил голову набок:

– Ты и в самом деле так считаешь?

Углубляться в размышления об этом было страшно.

– Не хочу еще раз обжечься. Мне и так хватило на всю жизнь.

Прист посмотрел на меня многозначительным взглядом:

– Может, ты тут такая не единственная.

Глава 25. Сострадательные сердца

Позеленевшая от времени табличка на каменном здании подтверждала, что мы приехали в правильное место: «Сиротский приют Сострадательных Сердец». За чугунными воротами буйно разросся бурьян, осыпающиеся каменные стены оплетал кишащий крысами плющ. Немногочисленные уцелевшие стекла в окнах покрывал толстый слой черной пыли.

Это место походило скорее на тюрьму, нежели на детский приют – начиная от ржавой железной карусели и заканчивая трухлявой ивой с расщелиной в стволе.

Что-то лежало на земле рядом с деревом – какая-то книга в выцветшем тканевом переплете. Я подняла ее и отряхнула обложку.

«Таинственный сад».

У меня перехватило дыхание, и книга вывалилась из рук, роняя на землю листки. Папа читал мне эту книжку, когда я была еще слишком маленькой, чтобы понять большую часть. Но я запомнила название, а саму книжку так и не прочитала.

– Кеннеди? – встревожился Лукас. – Что случилось?

Я на секунду задержала взгляд на книге, прежде чем двинуться прочь.

– Ничего.

Джаред раздал снаряжение.

– Мы должны быть очень осторожны. Там умерло много детей, и призраки многих из них, скорее всего, до сих пор внутри.

На одном из стекол белел отпечаток ладони.

– От чего они умерли? – спросила я.

Лукас повесил на плечо винтовку для пейнтбола: