Непобедимые

В магазин шумно ворвалось трое ментов — здоровенные парни в серых куртках, бронежилетах, касках, с автоматами. Выглядели они так, словно прямо сейчас собирались своими силами развязывать ни много ни мало — Третью мировую войну.

— Что происходит? — громко спросил один из них.

Продавщица в винно-водочном, отходившая от полученного шока — вот уж кто пострадал невинно, — пыталась что-то объяснять про ограбление и одновременно показывала пальцем на генерала.

Менты восприняли это крайне неадекватно. Каратаев не успел даже опомниться, как на него навалились и сшибли с ног. «Только этого мне не хватало!» — чертыхнулся про себя Антон Иванович, а вслух громко и четко сказал:

— Документы во внутреннем кармане.

Его бесцеремонно приподняли, рука пролезла за пазуху, доставая бумаги. Каратаев вздохнул: сейчас парней ждет шок. Конечно, фельдъегерская служба — это не шибко-то эффектно, но сам факт того, что только что был заломан генерал, должен существенно пошатнуть уверенность ментов.

Не прошло и минуты, как Каратаев стоял на своих двоих перед растерянными, вытянувшимися по струнке ментами. Старший наряда, даже не представившись, лепетал сбивчивые извинения и не знал, куда девать глаза. Точно такой же ошалевшей выглядела и продавщица, ставшая невольной зачинщицей инцидента.

— Успокойтесь, сержант Томашев, — твердо сказал Антон Иванович, прочитав фамилию милиционера на бэдже, болтавшемся у того на груди. — Конечно, вы немного перестарались, но я на вас не собираюсь писать жалобы и вообще.

И тут генерал заметил, какими глазами на него смотрит другой мент, значившийся как старшина Орехов. Нехорошими глазами этот Орехов пялился на Каратаева, чрезвычайно пристальными и холодными, как будто бы изучающими. Подавив в себе желание немедленно взять старшину за глотку, Каратаев закончил свою тираду о том, что он ценит служебное рвение наших доблестных органов и если уж и сообщит руководству, то только затем, чтобы Томашева и его команду поощрили.

«Кажется, здесь налицо плодотворное сотрудничество, — подумал генерал. — Менты — как второе действие пьесы. На тот случай, если жертва провокации проявит неожиданную проницательность в случае с грабителями. Красивый вариант: бдительность будет ослаблена, и он может не заметить того, что и здесь все подставное. То есть мог бы, но заметил. Хорошо, что с наблюдательностью у него все в полном ажуре. Ну и старшине Орехову спасибо за то, что так красноречиво таращился».

Запомнив номер участка и РОВД, значившиеся на табличке сержанта Томашева, Каратаев постановил себе: как можно скорее познакомиться поближе с Ореховым. Мент в качестве провокатора — это более сложная штука, чем бандит. Так что можно попробовать от него размотать ниточку дальше.

Закончив разбираться с милицией, Каратаев наконец-то купил кофе и покинул магазин под испуганно-восторженными взглядами продавщиц. И практически сразу заметил слежку — молодого человека в светлом плаще, неторопливо идущего вдоль кафе, находившегося рядом с магазином.

Парень в светлом плаще был профессионалом — это Каратаев понял сразу. Как и положено профессионалу, он совершенно не опасался потерять свой объект из виду. Ведь это очевидно: выйдя из здания, человек оказывается на хорошо освещенной улице и, уж конечно, не ныряет сразу в ближайшую подворотню, а некоторое время тихо-мирно по этой улице движется. И если ты обладаешь профессиональным вниманием и неплохим зрением, ты увидишь его даже в толпе. Если же профессиональный «хвост» имеет дело с «объектом»-чайником, который, едва заметив наблюдение, паникует и опрометью бросается прочь, то отследить его еще проще: человек, бегущий по улице, привлекает гораздо больше внимания, чем идущий. Он задевает урны и стулья летних кафе, неосторожно расталкивает прохожих, заставляет оборачиваться и раздраженно ругаться ему вслед, а стоит такому беглецу выскочить на проезжую часть, отслеживать его передвижения можно по возмущенным сигналам автомобильных клаксонов.

Генерал Каратаев тоже был профессионалом, поэтому не бросился бежать. Наоборот, он неторопливо направился к машине, припаркованной тут же, на стоянке недалеко от магазина, таким образом, чтобы заблокировать ей выезд. Не нарушить при этом правил парковки можно было, только очень хорошо постаравшись. Давняя привычка — всегда оставлять себе путь к отступлению. Даже тогда, когда обстоятельства к этому вовсе не вынуждают.

Ощущая напряженной спиной чужое назойливое внимание, генерал шел непринужденной походкой, ни единым жестом не показывая, что заметил слежку. Его козырь был в том, чтобы противник максимально долгое время пребывал в неведении, что обнаружен.