Непобедимые

— То, что у них приблизительно вдвое увеличивался срок ввода программы в ракету. Я говорил вам о двадцати минутах? Так вот, они должны были потратить от тридцати пяти до шестидесяти минут.

— Судя по всему, эти управились все-таки быстрее.

— Сорок минут, — поднял палец Каминский. — Мы сумели проанализировать информацию, которая была в фальшивом комплексе наведения, и теперь я со всей ответственностью заявляю, что преступники потратили приблизительно сорок минут. Расхождение во времени — не более трех минут в большую или меньшую сторону.

Каратаев кивнул. Ну что же, Леонид Игнатьевич не врал, когда говорил, что у него есть очень важные новости для генерала. То, что систему наведения подменили, и то, что преступники закачали новую информацию в компьютер ракеты уже по ходу полета, должно было дать обильную пищу для размышления аналитическому отделу. Благо аналитики у «почтальонов» тоже были великолепными.

— Скажите, Леонид Игнатьевич, а какие приблизительно площади нужны были террористам, если принять ваше утверждение о том, что они использовали, так сказать, кустарное оборудование?

Каминский задумался на несколько минут. Каратаев, сложив руки домиком, уперся кончиками пальцев в подбородок и глядел мимо ученого в стену. Очень не хотелось буравить человека взглядом, когда тот думает.

— Вы знаете, а ведь не так уж и мало места понадобится, — проговорил Каминский наконец. — «Посейдон», к примеру, представляет собой параллелепипед высотой два метра и по метру с небольшим в длину и ширину — это не считая терминала управления. Плюс еще система охлаждения. Ну вообще, я бы так сказал, что наши злоумышленники должны были занимать, как минимум, четырехкомнатную квартиру. Это будет впритык — персоналу придется сидеть почти что на головах друг у друга.

— Многовато получается, — скептически заметил Каратаев.

Каминский развел руками.

— Ничего не могу с этим поделать. Не я, в конце концов, все это придумал. Аппаратура действительно очень громоздкая. Если бы преступникам пришлось обходиться более компактными машинами, то у них не хватило бы времени на то, чтобы перепрограммировать ракету до того, как она выйдет в точку навигации.

— Скажите, а есть какое-то специфическое требование к расположению этой лаборатории? — спросил Каратаев. — Мы ведь все равно будем теперь искать, где она могла быть. Так вот, быть может, у места дислокации противника должны быть какие-то особые приметы?

— В принципе, тут все зависит от мощности их передатчика, — покачал головой Каминский. — При большом желании и толковом техническом оснащении пункт управления можно хоть в Австралии поставить. Но если подойти к вопросу вдумчиво, то получится, что не дальше тридцати километров от Центра управления полетами. Это максимальная дистанция, на которой возможно наладить гарантированно устойчивый канал передачи данных и при этом не устанавливать громоздкого оборудования. То есть на этой дистанции реально обойтись параболической антенной диаметром полтора метра — как крупная телевизионная спутниковая «тарелка». А для неискушенного глаза эта антенна будет именно так и выглядеть. Сколько вы найдете людей среди простых обывателей, которые смогли бы одним взглядом идентифицировать, что антенна дуплексного типа работает не только на прием, но и на передачу.

— Хорошо. Значит, надо искать потенциальную базу приблизительно в тридцати километрах от Кап-Яра… Очень хорошо, — повторил генерал-лейтенант.

— Рад оказаться вам полезным, — улыбнулся Каминский. — Собственно, это пока все, что я могу вам сказать. Мы продолжим работу — может быть, получится найти еще что-то интересное. Если получится — немедленно сообщим вам. А пока вот бумаги с теми данными, которыми мы располагаем на сегодняшний день. Я уверен, они принесут вашим аналитикам серьезную пользу, — там написано не только о вещах, которые я вам рассказал теоретически, но есть еще и некоторое количество конкретных цифр, несущих информацию для специалистов.

— Еще раз спасибо, — кивнул Антон Иванович. — Это все, что вы хотели мне передать?

Каминский вдруг как-то замялся. Казалось, что его терзает какой-то нешуточный внутренний конфликт. Генерал Каратаев подбодрил его улыбкой и сказал:

— Вы не беспокойтесь. Если то, что вам хочется сказать, кажется предосудительным, то поверьте: дальше меня ваши слова не уйдут.

Каминский грустно улыбнулся.

— Я это понимаю. Всю сознательную жизнь я старался говорить только то, в чем был уверен. То есть судить только о вещах, которые, что называется, потрогал руками. А тут в голове крутится какая-то ерунда, которая, может быть, не представит интереса.