Непобедимый Боло

Воздух снаружи был уже не таким раскаленным; они взобрались вверх по хребту, возвышавшемуся над джунглями, и оказались на высоте две тысячи футов. Впереди в утреннем свете переливалась голубизной и зеленью цепь вулканов, покрытых густым лесом, с осевшими на склонах клочьями тумана. Густой залах леса с характерным прелым привкусом, какой бывает у заплесневелого хлеба или дрожжей, был так не похож на запах иссохших кустарников на известняках Сан-Габриэля. Он напомнил ей о детстве, о том времени, когда отец пытался самолично производить пиво у них в подвале. Однажды ночью бочонок разлетелся вдребезги и залил весь под на два дюйма наполовину ферментированной пенной жидкостью. Запах потом так никогда и не выветрился из бетона. Аромат джунглей немного напоминал его.

Кроме того, примешивался запах дыма — это местные жители выжигали заросли под посадки. Она облизнула губы. Сейчас, когда они вышли за пределы обитаемой территории, припасов почти не оставалось.

— Нет ли каких новостей из дому? — Это был голос капитана МакНаута. Он сидел в одном из УНВ, легкой шестиколесной машине с такой низкой посадкой, как будто ее приплюснули сверху; каждое колесо вездехода было обтянуто сеткой из металлических колец. Нога капитана в лубке покоилась на приборной доске в непосредственном соседстве с М-35.

— Ничего вразумительного, капитан, — ответила она. — Калифорния только что вышла из Союза. Сан-Франциско только что отделился от Калифорнии. И это еще не самое худшее из тех диких нелепостей, которые, по всей видимости, грядут.

Там, в Сан-Габриэле, во время партизанской войны, окрещенной Славный Путь, они называли Соединенные Штаты не иначе как Реальность. Но после отзыва приказом все стало напоминать очень скверную шутку. Мир полетел в тартарары еще до того, как какой-то умалишенный русский застрелил Президента, Вице-Президента и Председателя Объединенного правления Аляски.

— Ну что ж, если ты в состоянии покинуть свой кондиционированный уют... — начал МакНаут.

— Да, — пробормотала Мартинс. Она сунула распечатку в наплечный карман, взяла шлем и М-35.

Спуск обратно занял много времени. Марк III весил сто пятьдесят тонн и выглядел громадой — Боло были сконструированы в виде четырехгранной пирамиды со срезанной верхушкой, местами броня была скошена и отполирована для более эффективного отражения вражеских снарядов, а со всех сторон топорщились антенны сенсорных датчиков и орудийные стволы. Под днищем проходили два ряда двойных гусениц, каждая, около шести футов шириной, подвешена на восемь колес. Все вместе они закрывали почти половину днища машины. Мартинс спрыгнула на землю, крякнув — вес бронекостюма равнялся почти половине массы ее тела,— и направилась к транспорту командира.

Десять УНВ расположились по краю заросшей кустарником поляны. Керамические дизели всех машин были заглушены, и слышалось лишь гудение насекомых и хриплые вскрики птиц. Все глядели на нее так, будто она одна знала выход из трудностей, — все семьдесят пять солдат и человек шесть прибившихся к ним сопровождающих, преимущественно девушки. Вид у всех был голодный. Да они и в самом деле были голодны.

—Здесь действительно была дорога, — обратилась она к МакНауту. — Проблема в том, что ею, похоже, перестали пользоваться еще до нашего рождения, когда все покатилось под откос. И на дороге это сказалось в первую очередь.

— Большой Брат сможет ею воспользоваться? — поднял щиток своего шлема сержант Дженкинс. Там, где прошел танк, пролегла широкая ровная просека: Боло прокладывал себе путь через стофутовые деревья, словно это были тростниковые заросли.

— Само собой. Но если движение не будет достаточным для того, чтобы она не зарастала, где тогда мы будем доставать еду и топливо?

Марк III получал питание от ионных аккумуляторов; он мог пройти тысячи миль на одной зарядке, а в одном из его распределителей хранилось много акров мономолекулярной пленки для солнечных батарей. В УНВ же стояли двигатели внутреннего сгорания. Правда, их керамические дизели могли работать на чем угодно: от неочищенного бензина до джина самого паршивого качества. Но чтобы двигаться вперед, им нужно было хоть что-то. Равно как и их пассажирам.

Трое офицеров переглянулись: веснушчатый МакНаут с редеющими рыжеватыми волосами и поджарым телом бегуна; Дженкинс, с кожей цвета баклажана, сложением напоминавший базальтовую глыбу; и Мартинс — жилистая, с оливковой кожей, коротко стриженными черными волосами и зелеными глазами. Вместе они прошли через сражения Славного Пути и то, что было после; теперь они понимали друг друга почти без слов. Возвращаться нельзя. Позади они оставили растревоженное осиное гнездо, и это при том, что гринго там и так никогда не любили. Останавливаться нельзя. Здесь, в джунглях, и ночухе не прокормиться, не то что девяноста голодным людям.

— И почему местные продолжают сопротивляться? — спросил МакНаут.