Непобедимый разум. Наука о том, как противостоять трудностям и невзгодам

И когда я осознал свою склонность к подписанию такого рода контрактов, я перестал это делать. Я понял суть произошедшего только через несколько месяцев, когда мой лучший друг спросил, почему я перестал общаться со многими из наших общих друзей. Я тут же захотел уйти в оборону и отрицание. Но потом понял, что он прав. Поначалу я не мог понять, почему стал проявлять пренебрежение ко многим друзьям, а потом осознал, что теперь мне не нужно было их одобрение для поддержания моей самооценки. Как только у меня исчезла потребность в их расположении, я увидел, что у меня с ними мало общего, и поэтому бессознательно утратил к ним интерес. Я не только понял, кто я, но и стал тем, кем хотел быть: человеком, способным любить и ценить себя без потребности в любви других.

– Я не утверждаю, что желание быть любимым – это плохо, – сказал я Одри. – Или что мне стало все равно, нравлюсь я людям или нет. Но освободившись от потребности быть приятным другим и научившись оценивать себя самостоятельно, я смог легче справляться с внутренним диссонансом, когда веду себя неприятно.

Я отметил, что быть приятным для других все равно важно. Но если основная задача нашего хорошего поведения – вызвать теплые чувства к себе, то людям покажется, что мы более альтруистичны, чем есть на самом деле. Если вы даете людям все, чего они хотят, они будут счастливы в краткосрочной перспективе, но не в отдаленном будущем (это напоминает счастье ребенка, который хочет смотреть телевизор вместо того, чтобы делать уроки; счастье азартного игрока, ставящего все сбережения на единственный поворот колеса рулетки; или алкоголика, получившего заветную бутылку). Если наша основная цель в том, чтобы быть сострадательным, помогать людям стать счастливыми надолго, то нельзя им во всем угождать.

Если мы расстраиваемся, когда разочаровываем других, вызываем у них гнев или неприязнь, если нам сложно вынести даже незначительный конфликт или мы постоянно беспокоимся о том, что думают о нас другие, а наши действия определяются их отношением к нам, то вряд ли мы сделаем что-то действительно хорошее для себя или для них. Но и это не все: мы будем всегда чувствовать себя вымотанными, ублажая других, и у нас не останется энергии для управления собственным напряжением.

Желание угодить иногда ослабевает с возрастом, но у многих оно сохраняется. Оно осталось бы и у меня, если бы я не страдал после разрыва с подругой. Для многих из нас контроль над желанием угодить означает серьезные согласованные усилия.

К счастью, озарение – не единственный путь к управлению собой. Результата можно добиться и постепенно, с помощью повтора простых действий. Если мы, сталкиваясь с необходимостью кого-то разочаровать, будем видеть в этой ситуации возможность для развития сострадания (разумеется, если вообще уместно говорить об этом), то мы сможем спокойно отказать, не считая себя неудачниками и не впадая в гнев. Потерпев поражение (что вполне вероятно), мы скажем себе, что в следующий раз все выйдет лучше, и вспомним, что четкое определение границ обычно вызывает не неодобрение, а уважение.

А поскольку мы будем постоянно использовать свою моральную интуицию против желания ублажать других, постепенно этот процесс перестанет вызывать у нас дискомфорт и отнимать много энергии, превратившись в привычку. Учась противостоять этой потребности, мы не всегда достигаем успеха, но постепенно избавляемся от привычки всем угождать.

– Разочарование других меня не беспокоит, – сказала Одри, покачав головой. – Проблема в другом: у меня нет друзей.

Я тяжело вздохнул.

– Не думаю, что смогу дать ценный совет. Попробуйте еще раз поговорить с подругой. Люди реагируют на честность даже тогда, когда не хотят, и даже когда этого не показывают. Просто попытайтесь с ней пообщаться и описать реальные причины ваших действий.

– Так я и сделала, – сказала она глухо.

– И что вы сказали?

– Не хочу, чтобы она думала, будто воровать нормально.

– А почему это для вас так важно?

– Потому что… – она помахала в воздухе рукой, будто пытаясь поймать ответ. – Потому что я дура… Не знаю…

– Нет, потому что вы заботитесь о ней, – сказал я. – И она должна это понять. Достучаться до сердец других людей можно смелыми действиями и честной демонстрацией сострадания и сочувствия. Вам нужно найти ключ к ее сердцу.

Одри немного помолчала, а потом неловко пожала плечами.

Я посмотрел на Сэма.

– Мне бы очень хотелось дать вам совет получше…

– Нет, – ответил он, собирая вещи, – все в порядке. Спасибо, что нашли время с нами поговорить. Мы очень благодарны.

Одри смотрела в пол.

– Спасибо, – тихо повторила она.

Через месяц Сэм вернулся в клинику и попросил о встрече.

– Как дела у вашей дочери? – спросил я, как только мы устроились в кабинете.

– Гораздо лучше. Она последовала вашему совету.

– Неужели?

– Да, – ответил он со смешком. – Потрясающий ребенок.

Сэм рассказал мне, что его дочь никак не могла дозвониться до подруги, поэтому отправилась к ней домой и отказалась уходить, пока та не вышла из дома и не поговорила с ней.