Непобежденные

Его внимание привлекли трое бойцов, с каким-то озорным мальчишеским любопытством озирающихся по сторонам. Все трое были одинаково малорослы и худы, в больших, не по росту, гимнастерках, мокрые, с тонкими шеями, торчащими из широких воротничков, — этакие цыплята, потерявшие курицу. Подойдя к ним, Колодан увидел полоски тельняшек на груди и подумал вдруг, что этих трех дружков, прибывших на севастопольский берег вплавь, следует взять на заметку. Да проследить потом их судьбу. Для книги, которую он собирался писать по возвращении в Москву, это могло пригодиться…

Краснофлотцы Костя Мишин, Коля Шурыгин и Валя Залетаев в самом деле были закадычными друзьями. Еще в артиллерийской школе, в Туапсе, договорились: костьми лечь, а не расставаться никогда. И теперь они вместе прыгнули с высокого борта теплохода, когда он начал тонуть, и поплыли рядом, держа ориентир на видную издалека белую колонну, похожую на маяк.

Всходило солнце, белые шлепки разрывов в сочно-синем небе, черные полосы дымов казались неестественно высвеченной декорацией какого-то грандиозного спектакля. Солнечный луч упал на черно-зеленого бронзового орла, распластавшего крылья над беломраморной колонной, и кто-то вспомнил, что это памятник затопленным кораблям. И то, что выплыли они именно сюда с затопленного судна показалось всем троим каким-то жутким предзнаменованием.

На берегу прицепился к ним странный тип без каких-либо знаков различия на командирской флотской форме. Объявив себя корреспондентом, он принялся выспрашивать всякое. Друзья назвались — имена да фамилии — не секрет, — а на другие вопросы отмалчивались.

Выручила команда строиться. Объявился откуда-то неизвестный командир, построил мокрых людей, уверенно рассортировал их, будто доподлинно знал каждого. Троим друзьям не пришлось биться за свое единство, к чему они все время готовились. Щуплый, совсем, по мнению ребят, неавторитетный на вид, старшина с полосками тельняшки в расстегнутом вороте гимнастерки, кому они были переданы под начало, оценивающе окинул их с головы до ног и, бросив небрежно «На бегу просохнем», велел всем троим следовать за ним. Пересекли площадь, посреди которой целехонький стоял памятник Ленину, быстро прошли по усыпанной щебнем улице, дивясь черным выгоревшим остовам домов по обе стороны. Знали, что тут идут тяжелые бои, но издали Севастополь все представлялся им белокаменным красавцем. Затем по круто спадающей дороге обогнули бухту. И тут подвернулась полуторка. Шофер произнес какую-то длинную тираду, из которой было понятно только, что он недоволен: приехал за снарядами, а приходится везти необсохших артиллеристов, когда и своим-то стрелять нечем… Но терпеливо подождал, пока эти «необсохшие» забрались в кузов, и рванул с места так, что все трое покатились к заднему борту.

Они были крепкие ребята, — всем по восемнадцать лет, все прошли хорошую школу в Туапсе, — и решили, что им просто не повезло на первых порах. Вот когда встанут к орудию, тогда покажут, на что способны.

Но им не повезло и в части, куда попали так скоро, что не успели наглядеться по сторонам.

— Хорошо, — сказал командир, когда они доложились, как положено. — Пойдете в минометный взвод.

— Мы же артиллеристы! — чуть не хором возмущенно воскликнули они.

Командир поглядел на них красными от бессонницы глазами, согласно кивнул.

— Ничего, минометы проще пушек, освоите.

Все было тут просто. В Туапсе преподаватели подойти к пушкам не давали, пока курсанты не вызубрят теорию. Здесь пожилой минометчик с перевязанными руками в пять минут ввел их в курс дела, — как прицеливаться, как снаряжать мину, куда ее совать, — и довольный, что передал миномет надежным людям, отправился в санчасть. И взводного не было, кому можно было бы пожаловаться, ранило утром.

За взгорочком, где была позиция взвода, состоявшего всего из двух минометов, казалось вполне безопасно. Неподалеку алыми ручьями сбегали со склонов маки, усиливая праздничное чувство, несмотря ни на что не покидавшее трех друзей. Расслабиться бы, похватать эти маки в охапку да подарить кому-нибудь. Но они старались не глядеть на эти маки, а принялись осматривать свою «чудо-технику», у которой кроме трубы да плиты под ней и не было ничего. Быстро сообразили, что все тут зависит от тех же угловых величин, которыми им в Туапсе продолбили головы, и успокоились.

Передовая дышала совсем рядом, то и дело трещали там пулеметные очереди, рвались снаряды и мины. Некоторые залетали и сюда, за взгорок, и трое друзей, сориентировавшись, каждый раз, как ухало неподалеку, резво прыгали в щель.

К вечеру они уже считали себя «понюхавшими пороху». И очень удивились, когда политрук, наведавшийся поглядеть на новичков, сказал им, что день сегодня тихий, что немец, наступавший первое время на Северной стороне, перенес удар на южные сектора и силами четырех дивизий пытается пробиться к Севастополю вдоль Ялтинского шоссе. Вот когда объяснилась причина непрерывного грохота, доносившегося справа из-за холмов.