Непобежденные

Когда же оно пришло? Там, в Экибаше, когда командир 95-й дивизии генерал Воробьев высказался за то, чтобы уводить войска на Керчь? Нет, пожалуй, раньше. Иначе зачем бы ему, командующему армией, понадобилось прибегать к такому «некомандирскому» приему — совещанию. Отдал бы приказ, и все выполняли бы его без рассуждений. Но ему было важно, непременно было нужно, чтобы командиры и комиссары частей и соединений осознали исключительность обстановки и сами, даже если обстоятельства будут толкать на восток, непременно рвались на запад.

И вот оказалось, что и сам он, командарм Петров, в тот вечер в Экибаше не знал до конца, какую важную роль предстояло сыграть тому совещанию. Он ратовал только за быстроту и организованность отхода к Севастополю. И чтобы в суматохе, когда фронт расчленяется на два, когда 51-я армия откатывается к Керчи, некоторые части, особенно относящиеся к 51-й армии и временно переподчиненные приморцам, не перепутали направления. Только об этом думал он. До самого того часа, когда, окончательно убедившись, что все идет, как рассчитано, позволил себе, впервые за последние трое суток, заснуть на скамье, приставленной к устланному картами столу.

В четвертом часу ночи его подняли к телефону. Где-то далеко бился встревоженный голос начальника тыла армии Ермилова:

— Немцы, немцы на Альме!…

Сон отлетел, будто его и не было. Если немцы на Альме, значит, дорога на Севастополь уже перехвачена и, значит, осуществляются худшие предположения, что противник стремится сделать то, что ему не удалось в Одессе: зажать в тиски, не выпустить Приморскую армию. Неужели прав окажется генерал Воробьев, предупреждавший, что при отходе на Севастополь можно потерять армию?…

— Откуда сведения? — резко спросил командарм.

— Позвонил незнакомый человек, назвавшийся председателем колхоза, сказал, что у моста через Альму по дороге на Бахчисарай — немецкие танки.

— И вы поверили?!

— Я решил силами своих тыловиков произвести разведку. Машины уже вышли…

Увы, как вскоре же выяснилось, неизвестный председатель колхоза не обманул. И пришлось все менять, пришлось немедленно отправлять в дивизии новые приказы с изменениями маршрутов движения. Ввязываться в бои ослабленная, почти лишенная боеприпасов армия не могла. Выход был только один: предгорьями обойти противника. С того момента соединения отчасти предоставлялись сами себе, и некоторые из них, оказавшись в безвыходном положении, могли отойти к востоку.

Вот когда вспомнилось совещание в Экибаше. Нельзя, никому нельзя было уходить на восток. Это обрекало Севастополь. И тут недостаточно было только приказа! От каждого командира требовалось осознание важности прорыва именно к Севастополю…

Кружным путем, по Ялтинскому шоссе, срочно отправили малоподвижную тяжелую артиллерию, тыловые части. Войсковое имущество, которое не на чем было отправлять, пришлось уничтожить.

Хмурым рассветом 1 ноября в Симферополе гремели взрывы, вздымались пожары. Горело и зимнее обмундирование, всего несколько дней назад зачем-то привезенное из Новороссийска, — пять тысяч комплектов теплого белья, ватников, курток, брюк.

Как выручил армию этот вчерашний дождливый день, закрыв небо от вражеской авиации!…

Вчерашний? — изумился Петров. — Всего лишь сутки прошли, а так много случилось!

Разведка доносила, что немцы усиленными группами просачиваются в предгорья, перекрывают дороги и тропы. Колонны дивизий и частей, и без того обезлюдевшие, то и дело попадали под неожиданные обстрелы. Приходилось уходить дальше в горы или ввязываться в бои, пробиваться, терять технику, людей, терять время.

И все же войска шли, меняли направление движения, но шли на запад, на Севастополь. 95-я, 25-я, 172-я дивизии, 7-я бригада морской пехоты, отдельные части и подразделения. Шли, выполняя приказ его, командующего Приморской армией. А он, генерал Петров, взявший на себя бремя ответственности за этот приказ, впервые за свою долгую военную жизнь руководствовался не приказом, а логикой развивающихся событий, как он их понимал. В принципе такое для военного человека недопустимо, и он, твердо следуя своему же приказу, все не мог успокоиться. Пока в 11 часов 25 минут (он поневоле запомнил это до минуты) не поступило боевое распоряжение, подписанное заместителем командующего войсками Крыма генерал-лейтенантом Батовым: «Начните отход на Симферополь, в горы. Закройте горы на Севастополь».

Это случилось, когда штаб армии был уже за Симферополем на Алуштинском шоссе, до отказа забитом отходящими войсками.

Штаб остановился в селении Шумхай. Женщины несли яблоки корзинами, раздавали бойцам: «Все равно немец заберет». Говорили они это не категорично, а вроде бы спрашивая: «Неужели заберет? Неужели не остановите?» Объяснить бы им обстановку, чтобы прониклись серьезностью положения, да ни у кого не было ни времени, ни охоты проводить митинги.