Однако до того момента, когда можно отправляться в дорогу, оставалось еще часа два. Она решила добраться до Лондона на поезде, оставив машину у кембриджского вокзала: так и быстрее, и проще. Ей не улыбалась перспектива провести целый день в городе, когда разгадку определенно надо искать здесь, в Кембриджшире, однако в это утро она с радостью убежит из коттеджа. Не находя себе места от потрясения и смятения, она бесцельно переходила из комнаты в комнату, пока не оказалась в саду, откуда было все же ближе до вокзала. Отчаявшись найти себе более полезное применение, она взялась за вилы и вскопала грядку, оставленную Марком незаконченной. Вряд ли она поступила правильно: ведь прерванная работа была частью доказательств в версии об убийстве. Однако ее видели многие люди, в частности, сержант Маскелл, которые при необходимости смогут засвидетельствовать это; вид же недокопанной грядки и торчащих из земли вил выводили ее из себя. Поправив положение, она немного успокоилась и прокопала еще час, ни разу не остановившись, после чего аккуратно вытерла вилы и поставила их в сарай, к лопатам и граблям.
Наконец настало время отправляться. Семичасовой прогноз погоды предрекал грозовые дожди на юго-востоке, поэтому она облачилась в костюм – самую плотную одежду, бывшую в ее распоряжении. Она так и не надевала его со дня смерти Берни и теперь обнаружила, что он стал велик ей в талии. Выходит, она потеряла в весе. После недолгих размышлений она извлекла из футляра с инструментами для осмотра места преступления ремень Марка и дважды обмоталась им. Ее не пробрала дрожь, когда тугая кожа перетянула ее пополам. Ничто, к чему он прикасался или чем владел, не могло напугать или опечалить ее. Тяжесть ремня на талии загадочным образом придавала ей уверенность, словно это был не ремень, а талисман.
Глава 5
Гроза разразилась в тот самый момент, когда Корделия выпрыгнула из автобуса 11-го маршрута рядом с Управлением налоговых сборов в Сомерсет-Хаус. В небе сверкнула угловая молния, и почти сразу раздался оглушительный гром. Она припустила бегом сквозь стену воды, лавируя среди припаркованных во внутреннем дворе машин, подгоняемая резко стреляющими ей по лодыжкам каплями воды, отскакивающими от булыжников, словно пули. Влетев в дверь, она остановилась, орошая коврик струями воды и смеясь от облегчения. Несколько посетителей оторвались от изучения завещаний и сочувственно улыбнулись ей, а заботливая служащая управления покачала головой, от души жалея ее. Корделия отряхнула жакет и, повесив его на стул, попыталась промокнуть волосы платком. Попытка не увенчалась успехом.
Женщина оказалась и впрямь заботливой. Выслушав Корделию, она указала на полки с тяжеленными томами в центре зала и объяснила, что следует ориентироваться по фамилии завещателя и году поступления завещания в Сомерсет-Хаус. Корделии предстояло найти каталожный номер и принести том к стойке. Затем ей подадут оригинал, и она сможет ознакомиться с ним за 20 пенсов.
Не зная года смерти Джорджа Боттли, Корделия задумалась, где же начинать поиски. Затем решила, что завещание должно было быть составлено после рождения Марка или по крайней мере после его зачатия. Однако мистер Боттли оставил деньги также и дочери, и эта часть наследства перешла после ее смерти ее мужу. Можно было предположить, что он умер раньше ее, ибо в противном случае он составил бы новое завещание. Корделия решила начать с года рождения Марка – 1951-го.
Ход ее размышлений оказался верен. Джордж Альберт Боттли из Стоунгейт-Лодж скончался 26 июля 1951 года, через три месяца и один день после рождения внука и всего через три недели после составления завещания. Корделия задумалась: была ли его смерть внезапной или это было завещание обреченного на смерть? Из краткой справки следовало, что он оставил наследникам состояние в размере трех четвертей миллиона фунтов стерлингов. Как ему удалось скопить такую сумму? Наверняка не только торговлей шерстью. Она положила тяжелую книгу на стойку, клерк записал необходимые детали на белом бланке и указал ей на кассу. Прошло всего несколько минут после уплаты каких-то 20 пенсов, и она сидела под лампой за столиком у окна, держа в руках драгоценное завещание.