Неподходящее занятие для женщины

Еще через десять минут Корделия лежала, скорчившись, в кресле у потрескивающего камина. Все ее тело раскалывалось от боли, она никак не могла унять бившую ее дрожь. Тонкая ткань рубашки прилипла к истерзанной спине, и каждое движение отдавалось во всем теле тупой болью. Мисс Маркленд развела огонь и теперь колдовала над кофе. Корделия слышала, как она ходит взад-вперед по крохотной кухне, и улавливала щекочущий аромат кофе, просачивающийся сквозь запах вовсю разожженной печи. Знакомые предметы и звуки должны были бы подействовать на нее успокаивающе, но ей отчаянно хотелось остаться одной. Убийца обязательно вернется, и ей придется с ним встретиться. Мисс Маркленд принесла две кофейные чашки и сунула одну Корделии. Затем она сходила наверх и вернулась с одним из свитеров Марка, который накинула Корделии на плечи. Прежний ужас покинул ее, но она все еще пребывала в возбуждении, как молоденькая девушка, переживающая первое в жизни приключение, которого потом, быть может, придется устыдиться. Ее глаза были широко распахнуты, все тело содрогалось от волнения. Усевшись напротив Корделии, она вперила в нее напряженный взгляд.

– Как это произошло? Вы должны рассказать мне.

У Корделии еще не окончательно отшибло ум.

– Не знаю. Я не помню ничего из того, что случилось до того, как я оказалась в воде. Наверное, решила осмотреть колодец и поскользнулась.

– Но крышка! Крышка-то была на месте!

– Знаю. Должно быть, кто-то ее задвинул.

– Зачем? Кто мог сюда забрести?

– Не знаю. Но кому-то она попалась на глаза, и он задвинул ее. – Сжалившись, она произнесла: – Вы спасли мне жизнь. Как вы обнаружили, что что-то произошло?

– Я подошла к коттеджу, чтобы проверить, не уехали ли вы. Я была здесь сегодня и раньше, но вас не было видно. На тропинке валялась веревка – та самая, которой вы, видимо, воспользовались, я чуть об нее не споткнулась. Потом я приметила, что крышка не на месте и сбит замок.

– Вы спасли мне жизнь, – повторила Корделия, – но теперь идите, прошу вас! Идите! Со мной все в порядке, уверяю вас!

– Но вас нельзя оставлять одну! А тот человек – который задвинул крышку – он может вернуться. Куда это годится – чтобы чужие разгуливали вокруг коттеджа, а вы оставались здесь одна!

– Я в полной безопасности. Кроме того, у меня есть пистолет. Мне всего лишь хочется остаться одной и отдохнуть. Прошу вас, не беспокойтесь обо мне.

Корделия расслышала в собственном голосе отчаянные, почти истерические, нотки.

Но мисс Маркленд, казалось, ничего не слышала. Неожиданно, упав перед Корделией на колени, она принялась говорить ей сбивающимся шепотом страшные слова. Не задумываясь о том, как это подействует на полуживую от страха и боли девушку, она выложила ей свою страшную историю, историю своего сына, четырехлетнего мальчугана, плода тайной любви, который пробрался сквозь живую изгородь вокруг коттеджа и свалился в колодец, откуда его выудили уже мертвым. Корделия старалась не смотреть в ищущие ее взгляда сумасшедшие глаза. Все это наверняка было сплошной выдумкой. Несчастная спятила. Если же это правда, то дикая и немыслимая, и она не желала ничего знать об этом. Потом, позже, она вспомнит жуткий рассказ во всех подробностях и будет думать об этом ребенке, о его предсмертном страхе, об отчаянном вопле матери и о холодной удушающей воде, утаскивающей его в объятия смерти. Его агония станет являться ей в ночных кошмарах, сливаясь с ужасом, пережитым ею самой. Но только не теперь. В потоке слов и горьких обвинений самой себе, лившихся из уст мисс Маркленд вперемежку с воспоминаниями о пережитом некогда горе, Корделия расслышала нотки освобождения от гнета воспоминаний. То, что звучало для нее как сплошное страдание, было для мисс Маркленд счастливым избавлением. Жизнь за жизнь. Но настала минута, когда Корделия не смогла больше этого выносить. Она гневно выкрикнула:

– Простите! Простите! Вы спасли мне жизнь, и я благодарна вам. Но я не могу этого слушать. Я не хочу, чтобы вы оставались здесь. Ради Бога, уходите!

Она на всю жизнь запомнила лицо женщины, ее бесшумный уход. Корделия не слышала, как та прикрыла за собой дверь. Она знала только, что с этой минуты остается одна. Дрожь в теле унялась, однако ей все еще было очень холодно. Она забралась наверх и натянула брюки, затем сняла с шеи свитер Марка и надела его на себя. Пятна крови на рубашке скрылись из виду, и она почувствовала сладостное тепло. Ее движения сделались стремительными. Запасшись патронами, она схватила фонарь и выскочила из задней двери коттеджа. Пистолет оказался на прежнем месте. Она зарядила его и ощутила в ладони знакомую тяжесть. Спряталась среди ветвей и приготовилась ждать.