Непойманный дождь

В каком-то блаженном изнурении я пошел в комнату и лег спать. Одеяло приятно обволокло мое тело, подушка приняла уставшую голову. За закрытыми веками возник образ моего собеседника — он был похож на моего отца с фотографии, сделанной года за три до его смерти. Спокойной ночи, Ефим, пожелал я себе его голосом и очень скоро уснул.

Глава 9. Неудавшаяся жизнь

С того дня, как пропали дети, милиция не оставляла ее в покое. Ирина все, что могла, давно рассказала, но они продолжали изводить ее своими расспросами: приходили в садик, приходили домой. И потому было странно, что теперь так равнодушно отреагировали на ее просьбу срочно встретиться. Первый раз за время долгих допросов, под протокол и без, она могла сообщить нечто действительно важное, а следователь, который вел дело о пропаже Антоши Гриценко, не пожелал с ней сегодня встретиться, перенес ее визит на понедельник.

Была еще и другая возможность — позвонить Андрею Никитину, очень заманчивая возможность, но она в конце концов преодолела искушение и звонить не стала. И сразу же выросла в своих глазах, даже перед собой загордилась. И обозвала себя дурой. Немного поплакала, деликатно, в платок, вытерла слезы, умылась и потащилась к зеркалу.

Длинные, кудрявые каштановые волосы, голубые глаза, прямой нос, губы толщины какой следует, естественная, здоровая, благородная бледность. Фигура вполне сносная, даже можно сказать, хорошая фигура — худощавая при высоком росте. Ноги длинные, стройные, неширокая талия. А вот, поди ж ты, совсем никому она не интересна. Как женщина не интересна. И только однажды… Только он один, Андрей Никитин… И вдруг оказалось, что все это так, для поддержания разговора.

А ведь она ничего не хотела, совсем ничего. Просто было приятней вести с ним беседы — ей казались тогда они задушевными — не на территории садика, не под взглядами этих элитных детей, а дома за чашечкой кофе. Ирина представляла это так: закончится рабочий день, по дороге домой она зайдет в кулинарию, купит пирожных (у них пекут удивительно вкусные пирожные), постелет на стол белую, ручной вышивки скатерть, наденет то темно-синее платье, оно ей очень идет… И как знать, не повернется ли разговор в такую сторону, что можно будет спросить, мечтательно улыбаясь: «Андрей, вам нравятся стихи Марины Цветаевой?» — и он ответит: «Мне они кажутся несколько эгоистичными, вообще-то мой любимый поэт — Гумилев». И они будут долго разговаривать о поэзии, и она ему расскажет, как читала своим детям — одному только Антошке — Ахмадулину, а потом… Но он приглашения не принял, неверно разгадав ее улыбку, хлестнул наотмашь фразой: «Знаете, Ирочка, я женат».

Да ведь она ничего не имела в виду! При чем здесь… Было ужасно: стыдно и непереносимо больно. И сейчас нельзя позвонить. А у нее такая важная информация.

Или все-таки позвонить?

Еще сегодня, в три часа дня, когда ей отказали в срочной встрече в милиции (она разговаривала по телефону в служебном туалете, чтобы никто не услышал), Ирина была уверена, что позвонит Андрею, и не очень расстроилась, что отказали, скорее обрадовалась открывавшейся в связи с этим возможности. И когда шла с работы, думала, не завернуть ли в кулинарию, не побаловать ли себя (да, да, только себя!), и соображала, в каком состоянии синее платье. Не хотела звонить на ходу. Пришла домой — а дома все отменила.

Но это же просто глупо! Конечно, следует позвонить.

Ирина взяла телефон, нашла «Андрей» — единственное мужское имя в ее записной книжке — и нажала на отбой. «Знаете, Ирочка, я…» Ну уж нет, не станет она унижаться! Одна и одна, ну и пусть! В понедельник пойдет к следователю, а Андрей… У него есть жена.

В злости она ударом ноги разогнала по комнате тапки, словно провинившихся нелюбимых зверей, переоделась в домашний халат — теплый, уютный, но совершенно бесформенный, ей он совсем не идет. И пошла на кухню пить чай в одиночестве.

Пирожные оказались неудачными — в тесто забыли положить соль. Слезы закапали в чашку. Она гуляла с детьми, когда он появился на дорожке, гуляла, скучая, и вдруг… Тогда она еще не знала, что мать Антоши наняла частного детектива, и не увидела в этом обаятельном молодом мужчине никаких для себя перспектив, просто что-то случилось с сердцем, а губы сами собой расползлись в улыбке. Может быть, в этот момент она была хоть немного привлекательной?

Она и сейчас улыбнулась, вспоминая, и кокетливым жестом поправила волосы.

Время утратило границы, длилось и длилось, а он все шел по бесконечной дорожке, такой приятный молодой мужчина. И пришел прямо к ней.

— Ирина Семеновна?

Что же это? Долгожданное начало счастья? Ей двадцать восемь лет, она совсем не уродлива, что же всегда мешало осуществиться простой, естественной женской мечте? Но вот, кажется, дождалась.

— Да, я — Ирина Семеновна.

Он протянул ей какое-то удостоверение — неужели опять милиция?

— Никитин Андрей Львович. Частный детектив.

Частный детектив. Не милиция, не дядя одного из этих элитных, не младший брат ее няни. И такое одухотворенное у него лицо, и такие интеллигентные жесты.