Непоправимый брак

Борис огляделся и шагнул за растущие около двери кусты. За ними стояла лавочка. Здесь было оборудовано место для курения, но Борис подозревал, что им мало кто пользуется. Во внутренний двор не находишься, дымят где-нибудь на лестницах.

Внутренний двор считался помойкой. Кроме контейнеров для технического мусора и места для курения там ничего не было, а наслаждаться порцией никотина рядом с мусоркой никому не хотелось.

Раздался тихий скрип, ворота медленно закрылись.

Петр, стоя лицом к ним, подбросил ключи, поймал и сунул в карман. Не иначе как у заместителя отличное настроение.

Не глядя по сторонам, Петр быстро вернулся к двери и исчез в здании.

Борис сел на лавочку, закурил, но тут же вскочил, торопливо загасил окурок и, быстро войдя в здание, торопливо пошел к проходной. Можно было не спешить, Петра он увидел в окно проходной. Заместитель, сбежав с крыльца, направился к стоянке.

Борис потратил минут пять, чтобы, пройдя через проходную, добраться вдоль заводского забора до запасных ворот. Еще минут десять потратил, осматривая подходящую к ним дорогу. Кроме брошенной в траву пустой пачки сигарет ничего не заметил.

К оставленной в лесополосе машине он шел медленно. Слева шумела трасса, заглушая негромкий птичий гомон. Солнце светило в глаза, слепило, приходилось щуриться.

В машине Инны не было. Около нее тоже.

* * *

Утренний поток в город был плотный, но, как ни странно, до работы Петр доехал быстро. Машины Бориса на стоянке не оказалось, и это слегка огорчило. Петру хотелось видеть начальника. Смотреть на него, зная, что жить тому осталось недолго.

Петр его, начальника, даже слегка жалел. Борька случайно попал под раздачу.

Избавиться от Николаича и водилы Вахрушина было необходимо, и если бы это не произошло сейчас, это пришлось бы осуществить чуть позже. Долго поставлять приборы, чтобы этим не заинтересовались соответствующие службы, невозможно. Первое, что Петр обдумал, когда окончательно решил рискнуть, это пути отступления.

И ментов, и фээсбэшников смерть Николаича и Вахрушина должна была удовлетворить. Николаич организатор, водила – связник. Заподозрить Петра никто бы не смог.

Организатор, то ли его совесть замучила, то ли просто спьяну, свел счеты с жизнью. Такое бывает.

А связника перед этим ликвидировал, чтобы тот не смог его выдать.

Анфиса просто поторопила события.

Как убирать свидетелей, Петр продумал давно и действовал, когда это потребовалось, почти автоматически. Связнику послал эсэмэску якобы от Николаича, а Николаичу эсэмэску якобы от связника. Сделать так, чтобы в телефоне высветился нужный номер, даже школьники умеют.

Операцию можно было считать идеальной. Николаич, не дождавшись Вахрушина, выпил отравленный коньяк, а водитель получил пулю в голову.

Вспоминать, как он выстрелил в Олежека, Петру было неприятно.

Петр парня практически не знал, его нашел и предложил Николаич. Петр тогда демонстративно не стал вдаваться в подробности. Если Николаич считает, что парень не подведет, то и ладно.

Вспоминать выстрел было неприятно, потому что парень стоял слишком близко. Кровь едва не брызнула Петру на одежду.

Петр был плохим стрелком, но в водилу промахнуться просто не мог. В Анфису тоже. Он специально подошел вплотную к забору, дожидаясь, когда она появится на крыльце. Оно было в нескольких шагах от забора.

А вот с Борькой не повезло. Подобраться к нему близко Петр не смог. Поэтому и промахнулся оба раза.

Впрочем, теперь это не имеет значения. Папа сделает все, как надо.

Петр кивнул охраннику на стоянке, сделал пару шагов по направлению ко входу в здание, развернулся и направился дальше, к Лериному салону красоты.

Ему повезло, она стояла у ресепшена, провожала очередную клиентку.

Петр потянул ее за руку, вывел на крыльцо.

– Мне нравится, что я в любую минуту могу тебя увидеть, – признался он.

Она отчего-то смутилась, отвела глаза.

Все последние дни он думал, что видит ее насквозь. Ему и сейчас так казалось, вот только то, что он видел, впервые не порадовало.

Не потому что Лера ему не обрадовалась. В том, что она не пытается его обмануть, он не сомневался. Просто он никогда не сможет рассказать ей о себе все, как папе. Она не поймет.

От этого стало тоскливо, грустно. Удовлетворение, которое возникло, когда он час назад передал отцу спрятанный во дворе завода пистолет, пропало.

– Лера… Тебе со мной плохо? – наклонился он к ней.

– Нет, что ты! – Она подняла на него глаза. В них было удивление. Он не сомневался, что она посмотрит именно так. – Мне с тобой хорошо.

– Правда?

– Правда. Почему ты вдруг засомневался?

– Не знаю. Наверное, потому что ты мне необходима, и я боюсь, что я тебе не очень нужен.

– Не бойся, – улыбнулась она.

Напротив крыльца остановилось такси, выпустило даму лет сорока в длинном платье. Подходя к крыльцу, дама приподняла подол рукой.

– Лерочка!.. – Дама с любопытством оглядела Петра.

Он обошел даму и быстро двинулся ко входу на предприятие. Через несколько метров оглянулся. Ни Леры, ни дамы на крыльце не было.