Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие

Минут десять?.. Примерно столько мне понадобилось, чтобы одолеть рвотный рефлекс. Как и на то, чтобы разделаться с кистями Грегга. К тому времени, как он лишился ступней, он был для меня не больше чем куском вырезки с витрины Whole Foods.

Этого вы от меня хотели, самовлюбленные боги судьбы и жестокого рока? Об этом так настойчиво шептали мне на ухо? В это хотели меня превратить во имя своих шкурных интересов? Ну что… сюрприз. Я делаю это не с той, которую вы назначили мне в жертвы. Можете поразить меня молнией, если хотите.

Не хотите?.. Тогда валите на хер и оставьте меня в покое.

Разобраться с руками оказалось куда сложнее. Я начала с того, что стала резать волосатые подмышки Грегга. Терпение, Дафна, терпение. Мышцы и жир сдадутся слой за слоем — нужно только продолжать работу. Аккуратность тут ни к чему. Тебе же его не на праздничный стол подавать.

Иногда мне приходилось держаться за голову Грегга, пока я выкручивала его руки в таких направлениях и под такими углами, которые не были предусмотрены природой. Когда я отложила обе руки, приняться за голову было особым удовольствием — маленькой наградой перед тем, как приступить к ногам. Я сразу поняла, почему Аттила вечно потешался над фильмами, где человеку достаточно взмахнуть мечом, чтобы снести голову с плеч. Это не так-то просто. Даже перед тем, как ты доберешься до позвонков, шея доставит тебе кучу проблем. В ней полно хрящей. Неважно, насколько остра твоя ножовка, — попотеть придется сильно.

Но от этого удовольствие, когда ты поднимаешь голову за волосы, становится только слаще. Я поставила ее на угол ванны, пустое место, освободившееся, когда шампунь Сороки и пингвин в каяке отправились в чемодан.

А вот отпиливать чьи-то ноги в районе таза охуеть как утомительно, тут иначе не скажешь. Я чуть не поддалась искушению поискать какие-нибудь электрические инструменты, но побоялась, что это будет чем-то вроде жульничества. Грегг заслуживал ручной работы. Мне оставалось лишь не сдаваться так же упрямо, как его соединительные ткани…

Наконец дело было сделано. Две кисти, две ступни. Две руки, две ноги. Голова и большой бесформенный кусок мяса в центре. Грегг теперь сделался куда удобнее для переноски. К тому же он услужливо лишился нескольких фунтов крови. После того, как я завернула его в пищевую пленку, он был готов к тому, чтобы полежать в холодке… потому что с транспортировкой нужно было подождать.

Я улучила несколько часов сна рядом с Бьянкой, прежде чем она проснулась около десяти утра на следующий день. Все еще плохо соображающая, с опухшими глазами, она опасливо вышла из спальни, но опаска сменилась недоумением, когда реальность не совпала с ее ожиданиями. В столовой чисто. Ножи вымыты. Ванная отдраена, а душевые занавески все равно пора было менять.

Разве что в холодильник за молоком пока заглядывать не стоило.

— Это ты сделала? — спросила она. — Ради меня?

Первым моим порывом было ответить: «Да, для чего еще нужны подруги?» Но в глубине души я в этом сомневалась. Не исключено, что я расчленила Грегга ради себя.

— Надеюсь, ты хорошо отдохнула, — сказала я вместо этого. — У нас впереди долгий день.

Возможно, Бьянка в последнем разговоре с Греггом просто импровизировала, доходя до крайности, лишь бы объяснить ему, что она такое, но, тем не менее, при этом подала несколько хороших идей насчет того, что нам делать с частями тела. Лучшим вариантом было раскидать их как можно дальше друг от друга, а Колорадо — такой штат, где никто ничего не заподозрит, увидев человека с тяжелой сумкой или рюкзаком.

Мы избавились от ног Грегга на полпути между Денвером и Колорадо-Спрингс. Торс бросили в траве восточных лугов на съедение койотам. Поднялись на склоны Передового хребта и отыскали сырую, тенистую лощинку, в которой на радость червям и земляным жукам закопали голову. Через час, проехав севернее, мы снова забрались в горы, на этот раз выше, и принесли руки в жертву тем, кто доберется до них первым.

К тому времени было уже темно, а у нас остались только кисти и ступни. Их я приберегла напоследок, потому что знала одну свиноферму к северу от Лонгмонта, а туда средь бела дня не проберешься. От вонищи слезились глаза, но оно того стоило, чтобы покончить с этим делом. Я забросила последние куски в загон к стаду, зная, что скоро от папиллярных узоров не останется ничего, а свиные зубы перемелют кости. И это никак не испортит вкус свинины, потому что Грегг, в конце концов, тоже был органическим продуктом.

Итак — стань единым с космосом, Грегг. Развейся и сгинь.

Напоследок мы взяли мешок, полный накопившейся за день пленки, перепачканной кровью и ДНК, и, похожие на парочку ведьм под луной, жгли ее, пока она не расплавилась и не превратилась в черную корку.

Взглянув на усеянное звездами ночное небо, каждый огонек в котором был крошечным окном в прошлое, я ощутила, как на меня дождем проливается недовольство. Я почти слышала следующее сообщение, которые они попытаются оставить на моем телефоне: